Одно слово стоит тысячи. Лю Чжэньюнь

шел разъяснять «Луньюй», когда наступало время обеда – шел домой обедать, когда хотел написать по памяти отрывок из поэмы «Там, где длинны ворота» – писал этот отрывок, но вот говорить с тех самых пор он стал значительно меньше. Пока его ученики читали текст, сам он одиноко вставал перед окном, уставившись вдаль. Спустя три месяца на улице пошел снег, а когда он закончился, Лао Ван явился к хозяину Лао Фаню. Лао Фань в это время сидел в комнате и мыл ноги. Увидав Лао Вана, который выглядел как-то странно, он тут же поинтересовался, что произошло.

      – Хозяин, я ухожу, – ответил Лао Ван.

      Лао Фань удивился и, не окончив процедуру, вытащил из таза мокрые ноги:

      – Как так уходишь? Что-то не так?

      – Все так, лишь со мною не так – скучаю по Дэнчжань.

      Лао Фань, смекнув, в чем дело, стал его уговаривать:

      – Забудь, уже почти полгода прошло.

      – Я бы рад забыть, хозяин, да только сердцу не прикажешь. Пока дочка была жива, я и злился на нее, и руку на нее поднимал, а вот сейчас ее нет, и я что ни день, то думаю о ней, только и мечтаю, чтобы увидеть. Днем это не получается, зато по ночам снится. Приходит ко мне всегда такая послушная, остановится перед кроватью и говорит: «Па, на улице холодно, давай-ка подоткну тебе одеяльце».

      Лао Фань пытался его убедить:

      – Лао Ван, нужно потерпеть.

      – Я бы рад потерпеть, но не могу, хозяин. Сердце огнем горит, если дальше буду терпеть – с ума сойду.

      – Значит, надо еще раз сходить к сараю и выплакаться.

      – Да я уже пробовал, не получается.

      Тогда Лао Фань, словно опомнившись, предложил:

      – А ты по полю походи. Походишь, и тебе сразу полегчает.

      – Уже ходил. Раньше ходил раз в полмесяца, а теперь каждый день хожу, и все без толку.

      Лао Фань понимающе кивнул и, вздохнув, сказал:

      – Но куда же ты пойдешь? Отец твой в молодости спустил все деньги на судебную тяжбу, не оставил тебе никакого пристанища, так что считай, что здесь твой дом. Ведь все эти годы я тебя никогда за чужака не считал.

      – Хозяин, я тоже считаю это место своим домом, но последние три месяца я ни о чем другом, кроме смерти, не думаю.

      Лао Фань удивился, но удерживать Лао Вана перестал:

      – Коли надумал – иди, но только я за тебя переживать буду. Куда ты подашься со всем своим семейством?

      – Дочка во сне указывает мне идти на запад.

      – Но ведь на западе ты ее все равно не найдешь.

      – Я и не собираюсь ее искать. Там, где я перестану по ней убиваться, там мы и приткнемся.

      На следующее утро Лао Ван вместе с Инь Пин и тремя сыновьями покинули дом Лао Фаня. Лао Ван держался уже три месяца, а тут, выйдя за ворота, увидел два вяза и расплакался. Шесть лет назад, когда он только пришел к Лао Фаню, они были совсем тоненькими, а теперь уже стали толщиной с руку.

      От людей Ян Байшунь узнал, что Лао Ван, покинув дом Лао Фаня, вместе с женой и детьми отправился на запад. Он шел и шел, делая в пути остановки: доберется