Лютого горя, мучения, гнева,
А волю им дать первый раз не могла.
Она ничего никогда не таила:
Слезы так слезы, любовь так любовь,
Радость такая, что всем видно было.
Нынче ж молчала, аж близ стыла кровь.
Страшно молчала. И муж молчал тоже.
Он никому никогда не сказал,
Как, сам себе не признавшись, быть может,
Именно сына в судьбу свою ждал.
Что ж, не сбылось. По привычке лишь жили,
А так… не дышать бы обоим – добро.
Архиповы дочь в декабре навестили,
И мать, всё поняв, отругала ее:
«Что как тень ходишь? Одной тебе худо?
Силой ли выдана? Вспомни Петра!
Мать она мать, а отцу тоже трудно!
Чтобы сегодня ж с ним ночью была!»
Вспыхнула Груша: «Да как же я, мама…
Он на меня не глядит. Чем проймешь?» –
«Как до поры миловаться с ним, знала!
Ученая. Будь, а то в петле найдешь!»
Дочь заревела. Нарочно сгустила
Краски Матрена: уж ей ли не знать,
Сколь ее Грушенька мужа любила.
Кто дочку спасет, так один только зять!
И… оправдались надежды. Весною
Груша ребенка опять понесла.
За год с Петром она стала иною –
Первые муки от жизни снесла.
Боль навсегда в уголках затаилась
Глаз ее синих. Кто взглянет, поймет:
Ей пережить уже горе случилось.
А сколько еще впереди ее ждет?
Немерено! Мужа она называла
С тех пор часто Петечкой. Петр был рад
Втайне, хотя обращенье смущало.
Смеялся: «Так разве мужьям говорят?» –
«Хочу, говорю», – отвечала на это.
Петр не спорил. Очнулись они
Оба, как будто и впрямь с того света,
А надо-то было им только любви.
Соня весной родила. Василисой
Дочку назвали – отец так решил.
Помня былое, не спорила с Гришей
Соня ни в чем – женихом научил.
Имя не нравилось ей. Ну и что же?
Стерпит. Привыкнет. Их дочка была
Девочкой славной: здоровой, пригожей.
Мать глаз не сводила с нее, берегла.
А Лизавета ревела. С Антоном
У них нелады пошли. С братом Антон
Теперь помирился и, в зависти черной
Признавшись ему, был тот час же прощен.
Племяннице рад – только дай ему волю,
Он на нее бы часами глядел.
Жена же Антона кляла свою долю:
В доме хоть кто бы ее пожалел!
Никто не жалеет! «Ну, девка роди́лась! –
Как-то Матрене сказала она. –
Надо чтоб Соня теперь не ленилась –
Вашего сына такая ж жена!
А посудите: она-то играет
С дочкой, а кто до сих пор за нее
Моет весь дом, со стола убирает,
Спину гнет?! Вспомните слово свое!
Не вы ли во лжи меня, мать, обвиняли,
Когда я подметила: снохам своим
Вы в сердце место неравное дали!
Зовите ее! Пусть