«Нашу девочку имели!
Всё проклятые мигранты!»
«Что за дача без веранды?»
На метро Контора мчится, в сахар жаждет воплотиться
с лёгким привкусом пустого, отвратительного чая.
С ложью, политой слезами, скороходит небылица
и с циничною ухмылкой на вопросы отвечает.
Вот опять дурные вести, словно козыри в колоде,
заменяют бег на месте под количество мелодий.
Знать, пронёсся ураган.
Деньги делает наган.
«У него на пол-шестого.
Я к минету не готова».
«Тролля злобного забаньте!»
«Чёрт-те что и сбоку бантик».
Широка страна родная, но пространство год от года
потихоньку покоряем, сокращая неустанно.
Кораблю с названьем гордым улыбается погода.
Экипаж, в тайге скучая, пишет письма капитану.
Эффективный управленец, чтобы не было так больно,
предлагает соль и перец. Тянет песнь, скорбя, невольник.
Золотые купола.
Из яйца торчит игла.
«В сотый раз на те же грабли».
«От инфаркта лечат капли».
«Ты слыхала, вот так номер,
наш сосед недавно помер».
По волнам плывёт кораблик. Мысли прячут за фальшбортом
огоньки святого Эльма или, может, отраженье
чётко видимых плевочков. Где Вернадского реторты,
где-то возле обезьяны, там начало всех движений.
Зачерпнув воды из лужи, судно всё-таки стремится
к хоть какой-нибудь, но суше, над волнами вьётся птица.
Неба выцвела пастель,
хрипло стонет коростель.
«Что назначено судьбою
выпадает нам с тобою.
Время растворяет лица,
дав событиям продлиться.
Опоздали на раздачу:
наших нет, а нас тем паче.
Не печалься, может случай
рассудил, как будет лучше.»
Разговорное
Говорит "вчера", что "сегодня" было.
Нынче говорят, что вчера постыло.
Говорит уха: о судьбе лопочет.
Голубь во дворе гулит всё, что кочет.
Говорят дома, говорят деревья,
с городом ещё говорит деревня.
Водка говорит, догоняясь