Григорий. Во-во! Точно! Доктор из него настоящий выйдет. (Увлеченно ест.)
Капитолина. Вкусные котлеты?
Григорий. Потом скажу, когда съем.
Капитолина. А Григорий Иванович тоже по научной части?
Григорий. А вы как думаете? Неужели не видно?
Любовь. Ну, по женской части вы уже себя проявили.
Григорий. Я с женщинами редко ссорюсь. А эта? (Ищет глазами Варвару.) Ладно… Вот что принципиально не делаю, так это никогда за женщин… (Наливает себе и другим коньяку.) Не пью! Не нравятся они мне теперь.
Любовь. А что у нас такое случилось?
Григорий. Исчезла совесть. Как у нас говорят: многие стали… проститетей… Раньше женщины другими были. Блюли!
Эдуард. Глупые у тебя принципы, Гришка. Стихов я немного знаю, в основном Есенина, ну, разумеется, Некрасова, Пушкина… Но так и хочется про тебя матерный стих прочитать:
Накажи, святой угодник,
Гришку Борозду,
Разлюбил он, греховодник,
Нашу матушку – … (Хохочет.)
Это не я, это Пушкин так пошутил. Григорий, посмотри, какие вокруг тебя красавицы, а ты маешься и сливаешь.
Любовь (заметно, что опьянела). Да он настоящих женщин еще не видел. Мужик ты, Гриша, крепкий, но еще необъезженный. Встретится какая-нибудь занятная юла, так враз с галопа на шаг перейдешь.
Григорий (присматривается к Любе). Может, и встретится. Вот вы юла занятная. Небось и танцуете?
Любовь. А как же, и танцую, и пляшу. (Вскакивает с места и неожиданно отбивает чечетку.)
Григорий. Смотрите, пожалуйста, прямо-таки искры от нее идут… (Захлопал.) Вы, к примеру, замужем?
Любовь. Нет.
Григорий. Неплохо! А были?
Любовь (с вызовом). Три раза.
Григорий. Три раза?! Ну и куда нам теперь, на какую кочку? Это, голуба моя, пре-любо-деяние. А где же божья заповедь – да прилипнет жена к своему мужу? Где Христов закон о верности? Нету, один дьявол в юбку лезет.
Эдуард. Подожди, Гриша, ты тут в одну кучу не вали все.
Григорий. Да как тут не валить! Я вот иногда смотрю на них и думаю: осатанела житуха наша, одна пьяная свадьба танцует по жизни. Правда, и мужиков мало осталось: кругом одни папуасы, или гондурасы, или… (Погрозил пальцем Сергею.)
Сергей. Мрачный вы, Григорий Иванович, и юмор у вас чернокнижный.
Григорий. Помолчи, ПТУ! Я-то хоть жизнь видел, а ты сразу на хлеба командировочные устроился.
Эдуард. Ребята, сбавьте тон, не надо выносить личное. Здесь дамы, соображать надо.
Григорий. Одна уже по мне сообразила. До сих пор трамвайный звонок в ушах гудит.
Капитолина. Нельзя было ее трогать!
Григорий. Всех можно трогать! Только церемонии у одних министерские, а другие – сами, как мухи, лезут.
Любовь. Ох уж вы воображаете о себе, Григорий Иванович.