Глава 4
А Вани все нет! Сегодня ходила в госпиталь. У них опять почти нет раненых: отправили в Тифлис, чтобы освободить места для новых, все ждут с минуты на минуту. А муж все не едет! Я со всеми перезнакомилась в госпитале…
– Сестра Семина, да ваш муж, может быть, останется на позиции до Рождества Христова… – шутит молодой доктор.
– Он ждет, когда настреляют наших солдатиков, – говорит другой доктор.
– До Зивинских позиций расстояние неблизкое! В такой мороз с ранеными не поскачешь скоро! На ночь останавливаются в курдских аулах и отогревают раненых. А это много ведь берет времени! Перенести сто-двести тяжелораненых и больных, а через несколько часов снова столько же вынести и уложить в двуколки. На каждую двуколку только всего два санитара. – Стараюсь оправдать долгое отсутствие мужа.
– По случаю безработицы еду в отпуск в Тифлис! – говорит доктор Кручинин. – Все равно работы мало, и без меня обойдутся.
– Доктор! Устройте и мне отпуск! У меня кузен раненый приехал с Западного фронта в Тифлис, – просит хорошенькая сестра.
– Ну, знаем мы этих кузенов!..
Я попрощалась и вышла из госпиталя. Как красиво освещено там внизу! Гора и сосновый лес над вокзалом освещены в розовый цвет, а ниже и дальше дорога, по которой должен приехать Ваня… Вот-вот покажется вереница двуколок! Быстро доедут до вокзала, а тут уже и дома! Я смотрю вдоль всей дороги, насколько хватает глаз, но ничего не вижу. Все только белый снег без черных точек…
Стоять долго нельзя; ноги моментально примерзают к снегу. Пошла домой и до вечера просидела в своей комнате…
– Барыня! Самовар подан. Ужинать будете? – спросил Гайдамакин.
– Скажи мадам Штровман, что самовар на столе.
Пришла мадам Штровман, и мы с ней весь вечер говорили о приезде государя и о том, что наших мужей здесь нет…
– Может быть, они завтра приедут, – на прощание сказала она.
Утром я проснулась от какого-то стука, точно далеко кто-то выбивал ковры! Когда я вышла к чаю, Гайдамакин, не глядя на меня, а куда-то вбок, глухим голосом сказал:
– Турки пришли…[8]
– Что?! Какие турки?! – но сейчас же подумала об этом стуке. – Турки?! Куда пришли?!
– Сюда! Вон, слышите, стреляют?..
– Да, я слышу теперь ясно стрельбу. Но я не думала, что так стреляют… Это они стреляют? Гайдамакин, а барин? Что с ним? Где он?
Сразу такая безумная тревога сжала сердце… Неужели он попал в плен к туркам?! Я не могла больше оставаться в комнате! Надела шубу и вышла во двор…
Тук-тук-тук… Откуда этот звук несется? И сразу слух уловил направление. Вон там – на горе, за вокзалом. Все забыла на свете! Не могу глаз оторвать от того места, откуда несется – тук-тук-тук-тук… Я напрягаю зрение, но ничего не вижу на белом снегу – ни одной черной точки! Все такой же снег – чистый, ровный, как был и вчера…
– Где же турки? – спрашиваю я у собравшихся