Под шинелями зашевелились; сначала пропала одна нога, но сейчас же появились обе сразу и налицо все четыре ноги обоих солдат…
– Гайдамакин, я иду сейчас в штаб, – выйдя из калитки, я посмотрела на гору за вокзалом, откуда стреляют турки. Сначала ничего не видела… Снет и снег, все бело. Но скоро увидела, как маленькие человечки суетились, как муравьи; что-то тащили к самому краю горы. Сидят еще! Не ушли в обход? Пойду в штаб.
Я поднялась по нашей улице до первого переулка, свернула в него и, пройдя немного, вышла на площадь, на которой стояла полковая церковь. С площади открывался чудный вид на все горы. Снег розовато-синий, огромные сосны кажутся черными. Утро было великолепное. Ослепительно-яркое солнце, синее небо и ни малейшего ветерка! Какая красота – Божий мир! Я забыла турок и не слышала выстрелов… Вон, что это над казармами Елизаветпольского полка? Какие-то круглые облачка?
Вот опять, сразу два, вон еще и еще! Что же это такое? А турки как суетятся, сколько наставили пушек! Куда они стреляют и в кого? Снег от пушек и до самого вокзала совершенно чистый, не примятый; и около вокзала не видно никого… Где же наши защитники?
Вон дорога, по которой должен приехать транспорт и мой Ваня… Но и на дороге никого нет; ни одного человека, ни одной двуколки! Пусто! Только снег блестит так, что глазам больно. Вон опять высоко в небе белые курчавые облачка!.. Но они быстро таяли, а на их место появлялись новые.
Снова смотрю на дорогу. Хоть бы одна двуколка показалась с красным крестом на боках! Где они теперь!.. Господи, сохрани их всех! Как хорошо видны турки! Вон пушка, другая, третья, четвертая. И все дулами смотрят на меня?.. Вон перебегают от одной пушки к другой. И между пушками еще много людей!.. А! Это цепь называется! Вон дымки; стреляют… В кого же они стреляют? Наших не видно: бедные! Если они ползут на гору, то их турки перебьют всех. По дамбе тоже никто не идет и не едет.
– Что вы здесь делаете? – слышу вдруг мужской голос… Оборачиваюсь. Вижу, стоит молодой офицер в бурке; на голове папаха. Под буркой вижу аксельбанты.
– Что вы делаете здесь? – повторил он, злобно глядя на меня в упор.
– Смотрю, как турки стреляют!
– Что тут хорошего?! Смотрите, как людей убивают?
– Я никого не видела, кого они убивают! Я только вижу, как они вон бегают, как муравьи.
Он передергивает плечами:
– Здесь стоять опасно.
– В меня они не стреляли…
– Вы своей фигурой привлекаете внимание турок. Они могут начать обстреливать церковь и весь город.
– Неужели они по одной женщине будут стрелять?!
– Вы даете им повод к этому; сейчас они обстреливают вон казармы, а если обратят внимание на вас, то следующий выстрел будет прямо сюда. Вы что, сестра?
– Да.
– Из какого госпиталя?
– Я, собственно, нигде еще не работала.
– Ага!.. – протянул он подозрительно. – Нигде не работаете и сестра на фронте? Он оглядел меня с ног до головы, как бы ища, за что уцепиться.
– Давно