– Не знаю. Для разнообразия? Нельзя же всем одно и то же говорить. – Щёки у Вари полыхают. – Зря мы тогда к ней пошли. Вбила нам в голову всякие глупости, да и только.
– А всё Дэниэл, – встревает Клара. – Это он нас подбил.
– Без тебя знаю! – шипит Дэниэл. – А ты и рада, первая побежала!
В душе у Саймона закипает ярость. В этот миг он их всех ненавидит: и Варю, расчётливую, себе на уме, старше его на целую жизнь; и Дэниэла – тот много лет назад застолбил медицину, а ему, Саймону, осталось дело Голдов; и Клару – за то, что бросает его. Всех ненавидит. У каждого из них есть выход, а он в тупике.
– Ребята! – кричит он. – Хватит! Тихо все, ладно? Папа умер. Можете заткнуться нахер? – Властные нотки в собственном голосе удивляют его.
Даже Дэниэл и тот теряется. Но тут же откликается:
– “Саймон говорит…”[12]
Варя и Дэниэл идут в спальню, а Клара с Саймоном – на крышу, тащат туда подушки и одеяла и засыпают на бетоне, при свете затянутой дымкой луны. Их будят ещё затемно. Наверное, Герти – но нет, над ними склоняется худое, измученное Варино лицо.
– Мы уезжаем, – шепчет Варя. – Такси внизу.
Из-за её плеча выглядывает Дэниэл, смотрит холодно из-под очков. Под глазами круги, отливают синевой, как рыбья чешуя, в углах рта залегли морщинки-скобки – или всегда были?
Клара подносит руку к глазам:
– Уже?!
Варя отводит ладонь от Клариного лица, приглаживает ей волосы:
– Давай попрощаемся. – Голос у неё ласковый.
Клара приподнимается, её руки обвивают Варину шею плотным кольцом.
– Пока, – шепчет она.
Варя и Дэниэл уходят, и вскоре небо вспыхивает багрянцем, потом – янтарём. Саймон зарывается лицом в Кларины волосы – пахнут дымом.
– Не уезжай, – просит он.
– Надо, Сай.
– Что тебя там ждёт хорошего?
– Кто знает… – Кларины глаза слезятся от усталости, из зрачков будто струится свет. – В этом-то всё и дело.
Они встают, сворачивают одеяла.
– Поехали со мной, – добавляет Клара, пристально глядя на Саймона.
Саймон смеётся:
– Да уж, поехали! Бросить школу, недоучившись два года? Мама меня убьёт!
– Удерёшь подальше – не достанет.
– Нет, нельзя мне.
Клара подходит к краю крыши, облокачивается на парапет. На ней синий пушистый свитер и обрезанные джинсы. Она смотрит куда-то в сторону, но Саймон чувствует, что сестра напряжена. Можно подумать, лишь прикинувшись безразличной, Клара может сказать:
– Махнём в Сан-Франциско.
У Саймона перехватывает дыхание.
– Не надо об этом.
Нагнувшись, он берёт под мышки обе подушки. Ростом он метр семьдесят два, как Шауль, стройный, ноги быстрые, крепкие. Пухлые красные губы и русые кудри, наследие далёкого предка-арийца; девчонки в классе вздыхают, но совсем не о той публике мечтает Саймон.
Вагины его никогда не привлекали: бездонные дыры, складки, как у капусты. Он жаждет схватки с равным, жаждет ощутить