Лестью птиц опьянена,
Золотой струной случайной
Зазвенела Тишина.
1975–1976
IV. Серебряный
(«Под сводами тонких серебряных стенок…»)
Н. Гумилёву
Под сводами тонких серебряных стенок
Жила чудака-музыканта игра.
Был в дивной мелодии грустный оттенок
Волшебного цвета мечты – серебра.
Влюблённый, сжимая в ладонях виолу,
Маэстро входил в очарованный круг,
И Дух Чудотворный – серебряный голубь —
Касался крылами взлетающих рук.
Мечты Гумилёва, виденья Вивальди
Сливались в единый серебряный свет.
Конец? Ах, не надо, маэстро! Оставьте!
Играйте! Играйте, хоть тысячу лет!
…Хозяин кому-то продал за бесценок
Шкатулку, а с ней – неземное Вчера.
Был в дивной мелодии грустный оттенок
Волшебного цвета мечты – серебра…
1976
V. Голубой
(«О, девственность голубизны!..»)
О, девственность голубизны!
Цвет моря, неба и свободы,
Лазурные морские воды
И небо ясное весны.
И голубым озарены
Мерцаньем звёзд ночные своды.
О, цвет, что гонит прочь невзгоды!
О, девственность голубизны!
10.10.1976
VI. Лиловый
(«О, лиловый цвет…»)
О, лиловый цвет,
Перейди порог,
Цвет прошедших лет,
Пройденных дорог.
Цвет любви моей
И моих невзгод,
Цвет умерших дней
И летейских вод.
Грустный цвет примет,
Странный цвет тревог,
О, лиловый цвет,
Перейди порог.
Предзакатный свет —
Это цвет разлук.
О, лиловый цвет,
Мой последний друг.
10.10.1976
VII. Белый
(«Белокаменные церкви под покровом белоснежным…»)
Белизна – угроза Черноте
Белокаменные церкви
под покровом белоснежным
И дворянка-белоручка
в бальном платье пред окном.
Что там?
То ли облака плывут
в покое безмятежном,
То ли просто хлопья снега
в русском небе голубом.
Белизна чертогов рая —
там, под куполом собора,
Где святая Божья Матерь
с бледным ласковым лицом.
Восковые свечи тают,
их огонь померкнет скоро.
Так угаснет пламя жизни,
в нас зажжённое Творцом.
Но восток уже светлеет.
Исчезают духи злые,
Всю ночную нечисть гонит
белизною дня рассвет.
Белый цвет – угроза мраку,
это цвет моей России.
В нём – Любовь, Надежда, Вера
и