Кая не заметила, как вскочила на ноги, напрочь забыв про собеседницу. Высокие причёски дам совершенно загородили от неё юную госпожу. Её первой мыслью было, что Ивлин, должно быть, оступилась, запутавшись в длинном подоле, или ненароком порвала юбку, наступив острым каблуком. Она не часто просила милости у Богини, но в ту секунду, обратилась к ней:
– Только бы всё обошлось!
Но вот она увидела Ивлин: княжна шла по проходу к трону. Нет, она не упала, и платье её было целым. Только…
Напрасно Кая полагала, что её маленькая бунтарка так просто смирится со своим простым белым платьем. Прямо на глазах его подол окрасился в изумрудно-зелёный цвет, который затем как чернила пропитывающие салфетку, расползся по юбке, корсажу и рукавам. Ещё шаг и багряно-красный пришел ему на смену. Ещё – платье вспыхнуло ослепительным золотом. И это были не все чудеса! Туфельки Ивлин оставляли на ковре шлейф из узоров – бабочек и цветов, которые затем отделялись, оживали, и взлетали вверх, в невесомом танце, прежде чем растаять в воздухе.
Кая с трудом оторвала взгляд от Ивлин, и перевела его на трон. Арид смотрел на приближающуюся к нему девушку. Его лицо было совершенно непроницаемо. Принц Вуд подался чуть вперёд, взглянул вопросительно на отца.
Ивлин остановилась у подножия трона повелителя, склонилась в изящном поклоне, и её платье, будто сделав непростой выбор, окрасилось в серебристо-голубой – цвет морозного узора, который она рисовала тем утром на оконных стёклах. Цветы и бабочки взвились в финальном пируэте, расселись на волосах и плечах девушки, да так и замерли, превратившись в лёд.
– Это и есть твоя госпожа? – спросила догадливая Сирена.
Кая могла лишь слабо кивнуть.
Вся зала погрузилась в молчание, дожидаясь реакции властелина. Ивлин замерла в поклоне, будто бы сама заледенела вместе со своими иллюзорными бабочками.
«Глупое дитя, – прошептала Сирена, – ах, глупое-глупое дитя».
Время остановилось. Гости не смели ни шелохнуться, ни вздохнуть. Что будет-то?
Арид поднял руку, и будто бы невидимая волна смыла краску с платья Ивлин. Цветы и бабочки растаяли. Ивлин осталась в своём белом платье, как была, дрожащая от страха и унижения. Секунды растянулись на века, пока, наконец, повелитель не махнул рукой, отпуская её, и выпрямившись, княжна присоединилась к родителям.
– Где она научилась этому? – спросила Сирена, когда глашатай объявил следующих гостей, а Ивлин затерялась в толпе. Кая хлопнулась на скамейку и машинально осушила свой бокал, даже не ощутив вкуса (стоило это сделать, как он наполнился снова, сам собой).
– Всегда умела. Такой у неё есть талант.
Сирена с пониманием кивнула.
– Подожди, пока не увидишь книксен моей госпожи, – подбодрила она, грубовато хлопнув девушку по плечу.
Кая ничего больше не видела и не слышала. Всё, о чём она мечтала это прошмыгнуть вниз, разыскать в зале госпожу, обнять её