– Эй!.. Эй, ты меня слышишь?
Скорчившаяся фигурка не шевельнулась.
– Лупе, ты… Ты хоть ела?
Нет ответа. Войт пересек залку, тяжко ступая по вянущей траве, опустился на сбитую перинку.
– Лупе, да что с тобой? – Женщина молчала. Не из упрямства и не с обиды – она не слышала. Широко расставленные зеленые с золотистыми крапинками глаза смотрели сквозь гостя куда-то в стену, на бледном треугольном личике застыло выражение ужаса и удивления, руки судорожно сжимали какие-то травки. Лупе напоминала пойманного бельчонка, что Зенек приволок прошлой весной своей тетке.
Войт осторожно коснулся пепельных волос; ведунья не шевельнулась, и вот тут-то Рыгору стало по-настоящему страшно. Знаменитый на всю округу храбрец и весельчак пулей выскочил из залки. Правда, оказавшись за дверью, он быстро напустил на себя приличествующий войту важный вид, но торчащего на пороге Зенека это не провело:
– Ну как, дядечку? Жуть, да? Так и сидит, и смотрит… Вот страх какой. Я так думаю, дядечку, не она все это натворила, зато она знает, что за жуть к нам заявилась. Ее-то она и боится, а не нас с вами и не «синяков».
– Умный больно…
– Умный, не умный, а так оно и есть.
– Ты мне лучше, Зенек, вот что скажи, – ушел от ответа Рыгор. – Что тетка твоя? Дома?
– Да куда она денется? У нее ж хозяйство, гости…
– А выпить у ей есть?
– Есть, конечно. Ой, дядечку, к нам сегодня такой постоялец завернул – лошадь у него расковалась… Как раз к обеду поспел. Знатный господин, а уж лошадки! Сроду таких не видел – не гнедые, не буланые, а такие… такие… ну, словом, как ваша цепь, а бабки, грива и хвост черные.
– Знатный гость, говоришь?
– А то нет! Все честь по чести. И шпага – тычься, не хочу, и плащ со знаком этим, и денег не считано. Только слуг нету…
– А что хоть за консигна-то?[6]
– Квитка якась, белого цвета. Точно не ромашка… А сам плащ темно-синий.
– Видать, точно издалека. Я эдакого знака не припомню.
– А я что говорю! И коней таких у нас не водится.
– Ладно, разберусь. А ты карауль хорошенько. Как Грешница[7] взойдет, тебя Збышко сменит.
– Ты к тетке Гвенде идешь? А что войтихе сказать, коли спросит?
– А то и скажи, что у нас тут приезжий нобиль случился, я с ним потолковать хочу. Если он свидетелем станет, «синяки» отстанут, особливо коли он слово нобиля даст…
– Дядечку, а дядечку…
– Ну,