Дариор стоял совершенно растерянный. Он не понимал, что именно произошло, но точно знал одно: стражника он не убивал! Тело само, без приказа мозга, сотворило убийство! Возможно ли это? С логической точки зрения – нет. Но кто сказал, что в этом странном мире действуют законы логики?
А стражник тем временем издал булькающий звук и с грохотом рухнул на землю. Его глаза на мгновение полыхнули гневом, но тут же потухли. Душа вышла из тела.
И что самое ужасное, Дариор не испытал привычного отвращения перед очередным кровопролитием. Он не был убийцей. Даже на Великой войне. Он был вынужден убивать. Да, за последнее время приходилось совершать такие деяния, но лишь в крайнем случае. И он всегда казнил себя за те вынужденные убийства, что совершил. Они неизменно накладывали грязный отпечаток на его душу.
Однако теперь, перерезав горло человеку, он не испытал ровным счётом никаких эмоций. Да, он понимал, что совершил ужасное деяние, но не более того. Никакого покалывания в пальцах, ни тошноты, ни боли в груди. Ничего!
– Одним предателем меньше! – послышался за спиной у наместника ликующий голос, и, обернувшись, Дариор увидел Мишеля.
Начальник гарнизона выглядел измождённым и опечаленным. На его лице не появилось ни одного нового шрама, зато лезвие меча было сплошь залито кровью, а за спиной рыцаря тянулась обширная дорожка убитых повстанцев.
– Битва продолжается, мсье, врагов слишком много! – озабоченно молвил Мишель. – И эти разбойники… Ума не приложу, как им удалось обойти караулы! Нас застали врасплох! Мы в тяжёлом положении, сир!
– Должен быть выход! – закричал Дариор, входя в образ славного Галахада10. – Мы не можем проиграть сейчас! Решается судьба замка!
– Да, верно: есть другой путь! Убить главаря, – Мишель показал мечом в ту сторону, где продолжалась яростная битва, больше напоминавшая месиво из кишок и мяса.
Снова взглянув на это побоище, Дариор не испытал ни страха, ни отвращения. Проследовав за взглядом Мишеля, он увидел в рядах повстанцев огромного верзилу. Тот размахивал эспадоном и призывал бунтовщиков к мужеству.
– Это Педро из Сарагосы, испанец. Если его прикончить – враги, скорее всего, сдадутся. Но это невозможно: его слишком сильно охраняют… – Он не успел договорить, потому что Дариор, выхватив меч, уже бежал в гущу битвы.
Историк посудил так: «Если мне суждено умереть в этом мире, то пусть смерть настигнет меня в бою». К тому же ему хотелось в очередной раз испытать свои новые боевые навыки.
Рено влетел в ряды сражавшихся, раскидал могучими ударами бросившихся на него врагов и, наконец, с уверенностью заключил, что все движения делает необдуманно, рефлексивно. Вероятно, настоящий рыцарь Дариор де Рено был непревзойдённым воином. Его тело настолько приспособилось к сражениям, что даже когда в нём обосновалась посторонняя душа, оно не утратило своих умений.
Заметив