Июнь месяц обещал быть таким же гнилым, как май. Если не дождь, то холод, а чаще всего и то, и другое.
– Замерзла?
Не дожидаясь ответа, Юрка стянул с себя джемпер и набросил на нее.
– Спасибо. – Вика поежилась, давая понять, что она действительно замерзла.
Они уже посидели в кафе, и теперь он провожал ее домой. По темноте. Дождя нет, но сыро и ветер. Зато в душе светло и сухо. И это все Юрка. С ним все было так легко и просто. И с ним самим все ясно. Служил срочную, заключил контракт, который не стал продлевать. Домой вернулся, чтобы начать новую жизнь на гражданке. А для этого ему нужна Вика. Оказывается, он все эти годы думал о ней.
За эти годы он ни разу не позвонил, не дал о себе знать, но Вика почему-то верила ему. Слишком уж он простой, чтобы хитрить, сочинять.
– А помнишь, как ты Родику нос разбил? – спросила она.
– Нашла что вспомнить, – фыркнул Юрка.
– Он меня завтра в ресторан пригласил.
– Родик?!. Он что, здесь?
– Сегодня объявился. Как будто из-под земли вырос. И ты сегодня… Вы что, сговорились?
– С кем? С Родиком?!. Да я его и знать не хочу.
– Не хочешь?
– А придется! – вскинулся Юрка. – Я ему тебя не отдам!
– Ух, какой грозный!
– Не веришь?
– Ну, если я вещь, то как я могу верить или не верить?
– Почему вещь?
– Ну, если это ты решаешь, отдавать меня или нет, значит, вещь.
– Нехорошая шутка… И ситуация нехорошая… Он от тебя так просто не отстанет. А убивать я его не хочу.
– Не отстанет?
– Да ты как магнит!
Юрка вдруг остановился и, мягко взяв Вику за плечи, развернул к себе лицом. И притянулся к ней животом.
– Ты даже знаешь, какое место самое намагниченное? – усмехнулась она.
– Я не знаю, я чувствую, – отстраняясь от нее, сказал он.
– Стрелкой компаса?
– Мне кажется, это не тот случай, когда можно шутить. – Его голос звучал на удивление серьезно.
– И на кого твоя стрелка раньше показывала? На Цаплину?
– Давай не будем.
– Конечно, не будем. Или другой компас для своей стрелки поищи. В ней и крутись.
– А ты с Родиком, да?
Вика глянула на Юрку с возмущенным удивлением. Кто он такой, чтобы лезть к ней в личную жизнь? Где он пропадал столько лет? Кому вкручивал свои азимуты?.. А тут вдруг приперся, раскомандовался. Как будто право имеет указывать, с кем ей и как жить.
Она отдала ему джемпер и, гордо расправив плечи, продолжила путь. Но Юрка не шел за ней, не преследовал. С одной стороны, это хорошо, но с другой – обидно. Приехал, наговорил, а как дела коснулось, так в кусты. Как будто он не знал, что все женщины вредные и капризные. И обида в них может говорить на разных языках, в том числе и на матерном.
Юрка