– Бог с тобой! Уж если Сара Джессика Паркер годится для обложки, тебе не о чем скулить.
От женского внимания Лосев увертывался, как уличный кот – не слишком пугливый, но и не позволяющий себя тискать. Есть такие, которые, никуда не убегая, тем не менее так выгнут спину, что твоя рука пройдет мимо, так и не коснувшись их шерстки. Однако Климова ему нравилась, пока не посягала на него. Если бы она изменила своему знаменитому принципу недопустимости плотских радостей в этом несовершенном мире, она бы тут же ему разонравилась. Возможно, он даже увидел бы в ней черты Сары Джессики Паркер. Заводить отношения – значит рисковать своим душевным покоем, а Лосев с таким трудом его достигал, что не готов был поставить это благо на столь неверную карту, каковой может стать любовь. Влюбленные склонны проверять пределы своей власти. Стоит одному из них сказать: «Я не могу жить без тебя», как второй тут же захочет испытать это на практике. Одним словом, боль, причиняемая этим миром, оказалась для Лосева сильнее его соблазнов.
– Я, видимо, не умею заводить друзей, – разоткровенничался он в ответ. – Все, кого я считал друзьями, оказались пользователями. Продвинутыми. По мнению моих «друзей», я не вправе рассчитывать на что-то большее, чем та жопа, в которой я пребываю. И я послал их. Поэты и писатели высмеивают тех, кто гонится за «мишурой» – успехом, богатством и прочими благами, противопоставляя мишуре чувства. Но это в корне неверно, так как чувства – это тоже мишура. Мы растрачиваем их на людей не способных или не желающих оценить нас по достоинству, а между тем время нашей жизни – абсолютная ценность – утекает сквозь пальцы. Время – вот что самое главное.
В приюте, как ни странно, был не один Спанч – труды праведные делила с ним ершистая бабенка Дашка. Модное слово «феминистка» пристало к ней совсем недавно, а вот ершистой она была с рождения, что заметно препятствовало ее сближению с другими людьми. Недремлющий дух ее постоянно пребывал в оборонительной позиции. Она постоянно ждала от людей какого-то удара, и когда кто-то к ней обращался – даже с самыми мирными намерениями, – она отвечала таким резким выпадом, что о своих первоначальных намерениях человек забывал и включался в словесную перепалку, а нередко и в потасовку с выдиранием кудрей. Дашка была в шрамах, словно питбуль.
На Дне святого Мэла блестящий череп Спанча, видимо, задел какие-то нежные струны в ее феминистской душе: теперь она всегда работала с ним в паре, даже когда это не планировалось, ярче красилась, а несокрушимая мощь ее бедер была подчеркнута новыми леопардовыми лосинами. Увидев товарищей, Спанч облегченно выдохнул – видимо, наступление пробудившейся женственности шло по всем фронтам, и не было больше сил его сдерживать.
Когда Климова увела Дашку в помещение к кошкам, на Лосева вылился поток слёзных жалоб от того, кого он считал довольно крепким