Катрина вторым большим глотком допила вино и поставила бокал на журнальный столик, продолжая рассматривать себя в отражении экрана.
– Не хочешь отвечать… – продолжил голос через полминуты, вновь сменив интонацию, и теперь звучал глубоко разочарованно. Катрина отметила про себя, что все интонации удаются ему с невероятной легкостью и несут потрясающую искренность и артистичность, но не театральную артистичность, а типично жизненную, которую приятно воспринимать на слух. – Мне очень жаль. Хотя нет… не то, чтобы жаль, ведь я прекрасно знаю ответ, который бы ты дала, если бы была искренней. Да и не ждал, что ты признаешь во мне все эти качества. Но я действительно этот человек, можешь не верить, но это так. Я единственный, на кого ты можешь рассчитывать, не боясь быть обманутой. Да, Катрина, так и есть. Я, и только я – тот, кто тебе сможет помочь и не попросит взамен ничего, кроме дружбы. И если наша дружба примет двусторонний характер, твоя жизнь изменится и многое, о чем ты не подозревала, всплывет на поверхность, многое, что казалось тебе сложным и непонятным, станет прозрачно простым, многое, чего ты боялась, станет безобидным. Очень многое, что было скрыто завесой тайны, откроется тебе. Да, Катрина, наша дружба сослужит тебе огромную выгоду, но как я уже сказал, дружба должна быть двусторонней. Ты готова быть моим другом, Катрина? Все молчишь? В отличие от многих, я не пытаюсь навязать тебе дружбу, я просто предлагаю тебе честную и бескорыстную дружбу, и уверяю тебя – я отличный друг, Катрина. Я лучший из всех возможных друзей. Я – твой лучший и настоящий друг, – вновь с последними словами выражение голоса начало медленно склоняться