В пятницу Ирина поняла, что человек абсолютно ко всему привыкает. С папиного появления прошло всего несколько дней, а ей стало казаться, что он уже стал частью их быта. За завтраком отец удивился, что в доме нет творога, и "нельзя ли его купить… она же, дескать, знает, что он любит на завтрак творог…". Ира напомнила, что они в Америке, и тут творог никто не ест, но она теперь будет сама его делать. Отец удовлетворенно кивнул. Ира съездила за подходящей материей в магазин, притащила огромное количество молока и теперь на плите вечно стояла огромная кастрюля, где на огне кисло молоко. Федя приладил к шкафчику крючок, и большой "марлевый" узел висел над раковиной, а из него лилась сначала тоненькая струйка сыворотки, которая потом часами ударяла крупными каплями о раковину. Отец сначала читал им лекцию о том, что творог должен быть ни слишком крупитчатым, ни слишком мягким, но потом, убедившись, что Ира справилась и сделала как раз такой творог, какой он хотел, перестал обращать внимание на ее суету: в доме должен быть творог, и точка! Ира сразу вспомнила, как она за этим творогом ездила в далекий молочный магазин около Ленинградского рынка, покупала сразу пару килограмм. Творог ей нагружали большим совком в кульки из серой тонкой бумаги, которая сразу промокала. Ах, папа и его творог! Ну, подумаешь, лишняя работа. Ради папы Ира была готова еще и не такое.
Наступила суббота и вечером они все придут к Лиле. Ира волновалась, но не так как раньше. Отец здесь и как бы дети на его воцарение в семье не отреагировали, он все равно никуда не денется. Так уж получилось: всем придется приспосабливаться. Причем приспосабливаться придется им всем, а не отцу. В его умении подлаживаться Ирина сомневалась. Он всегда говорил, что "подлаживаться ни к кому не умеет". В его устах это звучало вызывающе, то-есть не столько "не умеет", сколько просто не хочет, не считает нужным. Пусть к нему приспосабливаются, а не хотят и не надо. Надежда, что сейчас папа стал другим, была у Ирины слабой. Папа такой же как всегда, время там, в черной смертной дыре не считается. В "черной дыре" наверное что-то происходило, но это "что-то" не имело никакого отношения к обычной жизни. Да, что ей такое в голову приходило? Какая такая "жизнь", вот именно, что "там" не было жизнью вообще. Иногда ей хотелось что-то о "там" узнать, а иногда, напротив, она бы дорого отдала, что оно оставалось для нее неведомым, причем как можно дольше.
Днем отец ходил с Федей попробовать обе машины. Старая Хонда не произвела на него никакого впечатления, а вот Кия своей автоматической коробкой передач просто заворожила. Когда они оба вернулись перекусить, отец не мог ни о чем кроме машины разговаривать. "Приемистая… ах, как удобно… легка в управлении… руль мягкий, тормозит плавно… " – отцовское восхищение Ирину раздражало. Неужели он сейчас может думать о подобных пустяках, когда через пару часов он всех увидит… ? Она даже не выдержала, и спросила нет ли у него вопросов по-поводу вечера, на что отец ей ответил свое уже привычное "я сам все увижу". Ира видела, что в этом вопросе он не