Следующий сюжет назывался «Чем физрук занимается у себя в кабинете».
– Снято сквозь окно, – таким был единственный комментарий Элен.
Остальное было ясно без слов: стол с газетой, на которой разложены недоеденные куски вяленой воблы, большая бутылка с беловатой полупрозрачной жидкостью, консистенцией напоминающей разведенное молоко, и физрук, вечно небритый дяденька, известный всей гимназии под прозвищем Еж. Сидит, задумчиво подперев голову рукой, что-то пишет в журнале, откладывает ручку, наливает в стакан жидкости из бутыли, выдыхает в сторону и опустошает стакан одним глотком.
– Самогон, что ли? – изумленно спросила Юля.
– Ага. Я прямо через стекло чувствовала, как эта гадость воняет. И как такого синюшника в гимназию работать взяли?!
Новый сюжет.
– Часть вторая, – произнесла Элен. – «Физрук и восьмиклассник».
Тот же кабинет, только самогон и рыба предусмотрительно спрятаны. Физрук втаскивает невысокого мальчишку в спортивной форме, заломив ему руку за спину, словно омоновец – футбольному фанату. Судя по выражению лиц, физрук ругается, а его жертва отчаянно просит прощения.
– Что этот мальчик такого сделал? – раскрыв глазки до отказа, со страхом спросила Юля.
– Мне рассказывали, что он не согласился с оценкой за отжимания и сказал, цитирую: «Да пошли вы!» Наш Ежик очень расстроился. Смотри: бац – и по уху!
Юля вскрикнула.
– Бац – и еще раз! – злорадно прокомментировала Элен. – А сейчас, смотри: журналом по заднице! Он творит все, что в башку взбредет! Сейчас ему взбредет поднять его в воздух и швырнуть на пол… Раз – и швырнул!
– Убери быстрее! Ему же больно! – вскрикнула Юля.
– Кстати, нет. Смотри: поднимается как ни в чем не бывало. Плачет, но больше от обиды. Видишь: никаких следов от побоев, на ногах стоит твердо. А теперь смотри: Ежик его сажает за стол, обнимает за плечо и начинает что-то так дружески на ухо шептать. Знаешь что?
– Уговаривает, чтобы он ничего никому не рассказывал?
– Точно. И ведь уговорит. Этот мальчик никому не рассказал. А вообще за такие вещи увольнять надо. А то и судить.
– У тебя про учителей еще есть что-нибудь?
– Про учителей – в основном про Оксану Федоровну, мою сестру. Я как-то раз летом с ними жила, у ее мужа Вити дом за городом. Знаешь, это было что-то ужасное! Витя ее постоянно в спальню уводил, по нескольку раз на дню, да и не только в спальню, а что рядом окажется. Я только успевала снимать.
– А зачем ты ее снимала? Она же твоя родная сестра!
– Тем хуже для нее.
– Мне кажется, ты не такая. Ты только делаешь вид, что не любишь людей. В твоем возрасте многие так делают.
Так и сказала: «В твоем». Будто сама она в каком-то другом.
– Я не многие. Я другая.
– Ладно-ладно, как скажешь. И что, сестра с ее женихом тебя даже ни разу не застукали?
– Ни разу. Они в такие моменты вообще ничего не замечали. А потом они возвращались, а я уже сижу