Друг. Не могу больше молчать, услышав блаженнейшее и сладчайшее имя светлого воскресения. Я, правда, между прочими и сам сижу в холодном смертном мраке. Но чувствую во мне тайный луч, тайно согревающий сердце мое… Ах, Памва! Сохраним сию божественную искру в сердце нашем! Побережем ее, дабы прах и пепел гробов наших не затушил ее. В то время что ли мы останемся такое? Разве единый прах и смерть?.. Огня истребить не можем. Не спорю. Но что самим нам делать без огня? Какая польза нам в том, что имеем в себе плоть и кровь? Знай, что ей должно опуститься в петление. В то время погибать ли нам без конца? И мы не иное что, разве мечта, сон, смерть и суета? О премногобедственное ж наше состояние, если все-нá-все одно только есть тленное без вечности, если, кроме явного, ничего не имеется в нем тайного, в чем бы существо наше, как на твердом основании, держалось, если всяческая суть суета и всяк человек живущий.
Подлинно ж теперь, если так сильное твое царство, о горькая смерть, непобедимая твоя победа, о ад! Кто или что может противиться тленным вашим законам, все в прах без остатка обращающим? Ах, беда! Погибель! Болезнь! Горесть! Мятеж… Слышите ли? Понимаете ли? Какой сей есть язык?..
Памва. Господи! Избави душу мою от уст сих неправедных… от языка непреподобного, от человека неправедного… Язык их есть меч острый, гроб открытый.
Друг. Вот точный яд аспидов, жало греховное, язык змиин, низводящий Адама в труд и болезнь!.. Что ты нам нашептал, о древняя злоба и прелесть? Для чего ты очень высоко возносишь умирающую мертвость, и стареющуюся старость, и тлеющую тлень? Одна ли смерть царствует? И нету живота? Лесть одна без правды, и злоба без благости, и старость без юности, и тьма без света, и потоп без суши?.. Да запретит же тебе Господь, о потопный язык, реку вод лживых изблевающий, потопляющий матери Сиона младенцев, покрывающий мраком и облаком черным, низводящий в ад от Господа, на которого клевещешь с гордостию, уничтожая его царство и правду, юность и вечность, новую землю и живой род!.. Слушай же, бес глухой, язык немой и пустой! Понеже не признаешь пребывания Господня, исповедуя, что одна только смерть везде владеет, низводя все-на-все в ад нетления, того ради знай, что новый и нетленный человек не только попрет тленные твои законы, но совсем вооружен местью до конца тебя разрушит, низвергнет с престола твоего, сделав тебя из головы ничтожным ошыбом. Памва! Слушай, Памва! Зачем ты молчишь? Ведай, что ты уже познал путь твой. Не шепчет в твоем сердце, онемев, злой язык. Разве опять ожил? Разве опять болезнь грешного языка в утробе твоей обновилась? Опять колет меч душу