Что-то иноземное вторглось в спокойное бытие, угрожая перевернуть и преобразовать всё, что было привычно и мило упорядочено, что казалось незыблемым. Каждый смутно почувствовал это, едва только оно началось.
Появилась девушка – инопланетянка, она совершенно смутила, запутала и испугала каждого, кто был Алексею как брат. Она вызывала неизъяснимый трепет, странный страх и скрытое восхищение, будто действительно была гостьей из далекого будущего или иного мира. Первейшим же доказательством было хотя бы то, что ни у одного из них, несмотря даже на все прилагаемые усилия, никак не выходило назвать ее как-то иначе, нежели словом девушка, либо по имени. Когда эта колдовская проделка обнаружила себя и стала очевидной, страшное беспокойство охватило всех, включая даже и самого Алексея. То, что начиналось как самое обыкновенное развлечение, не выделяющее даже долгую январскую ночь из темной череды таких же холодных, одинаковых ночей, словно отраженных в бесконечном зеркальном коридоре, освещенном слабым бледным светом, внезапно оказалось точкой невозврата и яркой вспышкой.
Когда в задымленной переполненной квартире, в шуме и грохоте музыки, в полутьме среди того, что походило на пляску теней, появилась Лиза, не произошло ни внезапного замирания, ни удивительного исчезновения всего вокруг, не возникло яркого столпа света, выделяющего своим сиянием ее лишь одну, – ничего из того, на чем настаивают мелодрамы, не случилось.
Ночь шла по классическому сценарию американской подростковой драмы и отличалась лишь иными пространственными характеристиками – маленькая квартира вместо большого дома, старая ванная вместо бассейна с подсветкой, захламленный балкон вместо террасы в гирляндах. Язык, одежда и сами люди были другими, и всё же мотивы их поведения и подлинные цели оставались неизменными и простыми.
То, где внезапно оборвалась американская вечеринка – и оборвалась, как оказалось впоследствии, навсегда, погаснув и истлев, – оказалось незамеченным. И Алексей, будто потерянный мальчик, проснувшийся почему-то в незнакомом ему пустынном краю, обнаружил себя на другое утро, когда Лиза исчезла, будто бы на Луне, и всё осталось бесконечно далеко, позади, маленьким голубым шариком в черноте. И однако он всё ещё был в непосредственной близости от всего, что казалось далеким, в самом центре, связанный тысячью нитей и сам полностью состоящий из этого. Контраст и конфликт, немногих теперь удивляющий, Алексея он поразил. С каждым днем лишь сильнее чувствуя себя чужаком и пленником среди тех, кто был ему семьей, и среди того, что было ему домом, он пытался постичь тайну и смысл этих изменений – и не мог. Гусь и Шаман приходили к нему, курили, занимались своими обыкновенными делами, обсуждали, куда уходил Палец, дырявили бутылку, о чем-то до хрипоты спорили, даже дрались, проливали на диван пиво – а Алексей, казалось, не замечал ни одного их действия.
– Это,