Ей пришлось прятать беременность и после тайно рожать в своих комнатах, не пользуясь услугами врачей и повитух. С Марией была только ее горничная Катерина Екимовна Терповская:
«Сперва пришла Мария в свою палату, где она жила, и притворила себя больною, и сперва легла на кровать, а потом вскоре велела мне запереть двери и стала к родинам мучиться; и вскоре, встав с кровати, села на судно и, сидя, младенца опустила в судно. А я тогда стояла близ нее и услышала, что в судно стукнуло и младенец вскричал… Потом, став и оборотясь к судну, Мария младенца в том же судне руками своими, засунув тому младенцу палец в рот, стала давить, и приподняла младенца, и придавила».
Убив таким образом своего сына, Мария Гамильтон позвала мужа горничной, конюха Василия Семенова, и отдала ему труп, чтобы тот его где-нибудь зарыл. Но тот просто завернул тельце в салфетку и выбросил в дворцовый нужник.
Разоблачение неверности Гамильтон и убийства младенца произошло совершенно случайно: вскоре после того, как Мария родила и удавила собственного ребенка, Орлов подал его императорскому величеству донос на очередных заговорщиков (у мнительных государей их обычно с избытком). Занятый другими делами царь сунул бумагу в карман, а после не смог его отыскать, так как бумага провалилась за подкладку.
Вспыльчивый Петр решил, что Орлов смалодушничал и забрал документ, и, вызвав его к себе, приказал сознаваться в содеянном.
Не зная, в чем его, собственно, обвиняют, Орлов упал на колени перед государем и покаялся в трехгодичной связи с Гамильтон, указав среди прочего, что за время их общения она вытравила двух младенцев и одного совсем недавно родила и убила.
Петр знал, что при чистке выгребной ямы действительно был обнаружен труп младенца, завернутый в дворцовую салфетку. Началось следствие, получившее название «Дело о девке Гамонтовой». Гамильтон и Орлова перевезли из Москвы в Петербург и заключили в Петропавловскую крепость. При допросе оба были биты кнутом[47]. Мария призналась и в воровстве, и в убийстве, выгородив лишь своего любовника, который, по словам Гамильтон, ничего не знал.
Изучавший материалы давнего дела историк Михаил Иванович Семевский[48] по-другому истолковывает момент задержания Гамильтон.
Мария ревновала Орлова к Авдотье Чернышевой и в один прекрасный день, решила ее скомпрометировать, рассказав по секрету Орлову, будто бы Чернышева распространяет сплетни о государыне, что та ест воск и оттого у нее на лице угри. После она рассказала придворным дамам ту же историю, добавив, будто Чернышева говорила об этом не с кем иным, как с Орловым.
Узнав, что о нем сплетничают и слухи вот-вот дойдут до ушей императрицы, Орлов простодушно решил просить защиты у нее самой.