– У нас замечательные друзья, – с теплой улыбкой промолвил отец. Он искренне гордился людьми, которые с таким участием отнеслись к ним. Он многое делал для них все эти долгие годы, и вот теперь они здесь, в черный день для их семьи – они с ним и с его дочерью. Эллен больше нет, нет и сиделок – никого нет, кроме них двоих. Он следил, как Грейс медленно движется по гостиной, и думал о том, как они теперь одиноки. Но не в его обычае было ломаться под ударами судьбы.
– Пойду погляжу, не осталось ли во дворе бокалов и посуды, – сказал он и вернулся лишь через полчаса с подносом, полным тарелок и стаканов. Пиджак он перебросил через руку, а галстук развязал. Если бы Грейс способна была замечать такие вещи, она увидела бы, что отец выглядит еще более красивым, чем обычно. Другие это незамедлительно отметили. За последние пару недель он потерял в весе (что неудивительно) и вот теперь стал стройным, словно юноша, а на солнце седина была совсем незаметна… Нельзя было понять, проседь это или же просто красивый пепельный оттенок. Правдой было и то и другое. А глаза его были такого же замечательного цвета, что и у Грейс.
– Ты, наверное, устала, – сказал он.
Она лишь пожала плечами, складывая посуду в раковину. В горле стоял комок, она изо всех сил сдерживалась, чтобы не расплакаться. Какой ужасный день… ужасный год… страшных четыре года. Порой она хотела просто исчезнуть, испариться. Но знала, что не может. Всегда на пороге вставал новый день, новый год, новые обязанности. Как бы хотела она, чтобы это ее похоронили сегодня, ее, а не мать! Укладывая механически одну за другой тарелки в раковину, она почувствовала, что отец подошел и встал рядом.
– Помочь тебе?
– Со мной все о’кей, – мягко ответила она. – Хочешь пообедать, папа?
– Вряд ли я смог бы еще что-нибудь съесть. Слушай, забудь об этом, а? У тебя был тяжелый день. Почему бы тебе просто не отдохнуть, не расслабиться?
Она кивнула, однако не прекратила заниматься посудой. Тогда он ушел в спальню, а Грейс закончила все дела лишь через час. Остатки еды были убраны, кухня выглядела безукоризненно. Тарелки были в посудомоечной машине, в гостиной было прибрано. Но Грейс продолжала бродить по дому, поправляя картины на стенах, расставляя стулья. Так проще было отвлечься от мыслей о случившемся.
Идя к себе, Грейс машинально отметила, что дверь в спальню отца закрыта. Ей показалось, что она слышит, как он разговаривает по телефону. Она подумала, уж не собирается ли он уходить, закрыла свою дверь и легла на постель, не раздеваясь. Черное платье она заляпала, сидя за столом, но уже застирала это место водой с мылом. Волосы на ощупь напоминали проволоку, губы растрескались, голова казалась свинцовой… Она закрыла глаза, и из-под тяжелых век побежали два ручейка, стекая к ушам.
– Почему, мама? Почему… почему ты меня оставила?
Это было последним предательством. Последним. Ее покинули. Что она теперь будет делать? Кто ей поможет? Одно лишь хорошо – теперь она может уехать и начать