на белоснежной яхте, навстречу ветру, приключениям и опасностям. Ласковое утреннее солнце целовало его смуглую кожу, интимно, словно опытная любовница, но делало это столь искусно, что он даже не сразу, но почувствовал, как чьи-то руки нежно обвили его шею, а тихий волнующий голос произнёс: «Я здесь, любимый, я так долго тебя искала!». Обернувшись, Соболев увидел перед собой тоненькую, как подросток, девушку в полупрозрачной, свободного покроя, тунике персикового цвета. Ярко-зелёные глаза незнакомки пристально глядели на него, проникая прямо в душу, и от этого взгляда по спине Германа пробежали мурашки. Девушка, опустив руки, улыбнулась, а Соболев вдруг почувствовал, что знает эту незнакомку сто тысяч лет, все свои прошлые и настоящую жизни. Она молча смотрела на него своими огромными бездонными глазами. Соболев, пользуясь заминкой, принялся изучать невесть откуда взявшееся прелестное создание. Девушка была красива, но не той кукольной красотой, которую во все времена воспевали поэты и запечатлевали на своих полотнах художники. Она была, будто, соткана из какого-то другого материала, нежели современные женщины. Дело было даже не в её фарфоровой коже с оттенком кофейного загара, не в стройном теле, просвечивающим сквозь прозрачную ткань туники, и не в длинных, ниже пояса волнистых ярко-рыжих волосах. Вся суть заключалась в каком-то потустороннем взгляде мерцающих с поволокой глаз, фантастически зелёного цвета в оправе длинных чёрных ресниц.
«Привет!» – только и смог сказать Соболев, первым нарушая молчание.
«Здравствуй, милый!» – ответила ему незнакомка, продолжая держать его взглядом.
«Ты откуда?» – ляпнул очередную банальность Герман и разозлился сам на себя. Обычно у него не возникало проблем в общении с девушками, даже самыми красивыми представительницами из модельного бизнеса и кинематографической среды. Здесь же он, не понятно, отчего с глупой миной понёс заезженные штампы, вместо того, чтобы надменно прищурившись, прожечь рыжеволосую красотку оценивающим мужским взглядом.
«Это не важно, – голос девушки был по-прежнему тихий и вкрадчивый. –Всему своё время, только помни, я не отдам тебя никому Тем более – ей!!»
«Кому – ей?» -удивился Герман.
«Ты знаешь кому!» – просто ответила рыжеволосая, откинув упавшую на лоб прядь волос. У Германа возникло довольно таки странное ощущение, что девушка явно чего-то не договаривает. Соболеву было немного не по себе: собеседница словно из воздуха выкристаллизовалась, а ведь несколькими минутами раньше на пляже кроме него не было ни единой живой души. Он хотел было подумать о том, что это сон, а во сне чего только не привидится, но мозг его отказывался воспринимать происходящее с ним всего лишь как игру воображения. Ему казалось, что это ни что иное, как реальность, о чём красноречиво говорил аромат исходящий от девушки: по-восточному пряный, с примесью ванили, черёмухи, и свежестью морского бриза.
«Да нет у меня никого!» –
