– Прошу извинить, – откликнулся Дариор и тут же перекатился в сторону (дверь снова пронзила пуля), – но перспектива быть застреленным меня не очень вдохновляет.
На миг повисло молчание. Дариор лихорадочно оглядывался по сторонам, чтобы найти хоть какое-то подобие оружия. Но в тёмном помещении все предметы сливались воедино. Интересно: сколько потребуется времени смотрителю, чтобы сообщить о произошедшем? По идее, пяти минут хватит. Но раз до сих пор музей не наводнила полиция….
Дариор пришёл к умозаключению, что напрасно сломал смотрителю руки, – сейчас бы они ему пригодились. Хотя какое там сломал – обычный удар по запястью с эффектом болевого шока. Так что новые руки смотрителю растить не придётся.
В этот момент дверь снова пробила пуля. «Отлично, – улыбнулся Рено, – шесть зарядов израсходовано, остался один». Оставалось решить, как заставить противника выстрелить ещё раз. Очевидно, маньяк, как и все свойственные его натуре люди, не умел долго терпеть, и сейчас это обстоятельство пошло на руку молодому историку. Под дверью виднелся весьма заметный проём. Недолго думая, Дариор снял с себя ботинок и аккуратно положил перед щелью. В ту же минуту раздался хлопок, и предмет обуви отлетел к стене, пробитый пулей насквозь. «Вот и всё, – удовлетворённо сказал себе Дариор, – обойма пуста». Историк неторопливо открыл дверь и остановился перед потрясённым маньяком.
– Боюсь, теперь вы должны мне компенсацию за испорченный ботинок, – извиняющимся тоном сказал Дариор. – Странное у вас настроение: только что называли другом…
– Так и есть, – спокойно подтвердил убийца. В его голосе послышалась едва заметная насмешка. С чего бы это?
– В друзей не стреляют, – прошипел Дариор и шагнул вперёд. Дальнейшее виделось чрезвычайно простым: неожиданно подскочить, резко ударить справа кулаком в челюсть, после чего произойдёт незамедлительный нокаут. Помнится, отец называл это «забой быка». Дариор уже шагнул навстречу противнику, но неожиданно остановился и обмер. В спину ему упёрлось холодное дуло револьвера.
– Что, попался, маньяк-убийца? – послышался насмешливый голос.
Мортен? Этого ещё не хватало! И всё же Дариор облегчённо вздохнул – по крайней мере, комиссар не валялся где-то в углу с простреленным лбом. Однако эта перспектива живо представилась самому историку: Мортен напряг руку, готовясь к выстрелу. Кажется, он со свойственной ему бестолковостью принял историка за убийцу, а самого преступника не заметил. Неудивительно – в таком мраке едва ли различались контуры людей. Всё вокруг чернело в густой темноте, и, что ещё хуже, Дариор от неожиданности на миг лишился дара речи. «Ничего, – размышлял он, – сейчас комиссар заметит настоящего убийцу». Но положение оказалось намного хуже. Мортен принял тёмную фигуру маньяка за Дариора и, очевидно, был очень