– Или, проще говоря, крайний субъективизм? – произносит писатель.
– Почему субъективизм? Разве писатель или кто бы то ни было не может абстрагироваться от своих оценок и просто описать то, что есть. Но в той манере, которую он самолично изберёт. Наверное, в том и постулат усовершенствованного постмодернизма и его принцип: отсутствие канонов.
– В таком случае, у каждого постмодернизм свой.
– Почему бы и нет? Ведь есть же сугубо изолированные личностные понятия, смысл которых зависит от того, в отношении кого они употреблены.
– Как экзистенция, – кивает писатель.
– Вот именно. – Мой друг отпивает ещё чуть-чуть кофе. – На чём это остановился?
– Ты говорил что-то о традициях, – напоминаю я.
– Ах да! Ну так вот: пусть эти брызжущие слюной изжитки прошлого – я говорю о тех, кстати сказать, ретроградах – продолжают безнадёжно проклинать неминуемо надвигающийся прогресс, чьи жернова размолотят в пыль всех тех умников, лицемерных, озлобленных, мнительных и мнимо добропорядочных трусов, святош, которые везде пытаются усмотреть оскорбление их пуританским вкусам. Уверен, и в уборную ходят они, чтоб испражниться не тем, чем нормальные люди, а чистым светом. Да и блюют они наверняка радугой! Фанаты традиции, какой бы кошмарной и абсурдной она ни была, – это всезнающие снобы, гнусно и мерзостно хихикающие при чьём-то обсуждении тем интима и межполовых отношений, подобно хихикающим подросткам, впервые дорвавшимся до порносайта. Такие защитники традиций – это потомки инквизиторов. Сейчас они душат искусство и всё новое в ранних зачатках, дабы оно не расплодилось и не сместило закоренелое и уже подгнивающее старое, то есть непосредственно их самих. А раньше – эти дебилы, обсирающиеся от зависти, душили еретиков.
– Но что самое отвратительное и неприятное, – не унимается мой друг, – так это людское лицемерие. Меня постоянно бесят эти фригидные суки – к слову о святошах, – обращается он ко мне, – которых ты ко мне периодически водишь! Мне хочется им плюнуть в их поганые, наглые, обрыдлые хари, когда они пытаются навязать моим актрисам свою ёбнутую мораль. Откуда они к чёрту знают, как надо?! А? Откуда они, эти обделённые в сексе курицы, набрались мозгов, чтоб поучать моих девочек? Я понимаю, что это всего лишь банальная зависть и что я должен быть умней и выше всей этой херни, но, знаете, – поворачивается он к писателю, который внимательно слушает эмоциональную речь моего друга, – просто обидно как-то, что ли… Обидно, когда эти сорокалетние тётки с опухшими пальцами, воняющие