Но вернемся к Гэвину Гамильтону: закупая произведения искусства, он путешествовал по Италии в сопровождении хорошего художника-копииста, поскольку осознал, что убедить владельцев расстаться с той или иной картиной будет проще, если предложить им как часть сделки копию продаваемого предмета. Столь же интересно проследить, к какой тактике убеждения он прибегнул, стремясь купить у болонских монахов один алтарный образ. Он предупредил их, что картина находится в плохом состоянии и что, если оставить ее на месте, излишняя влажность разрушит ее красочный слой и уничтожит произведение. Спасти алтарный образ можно, только немедленно продав, иначе достояние монастыря утратит всякую ценность. С тех пор многие торговцы добивались своих целей, взяв на вооружение этот прием, одновременно выражая озабоченность судьбой шедевра и высказывая скрытую угрозу.
Продавая картины, Гамильтон не стыдился льстить своим клиентам. Так, крупного коллекционера античного искусства Чарльза Таунли он уверял, что тот единственный истинный дилетант, которого ему случалось знать. Он любил оказывать давление на облюбованного клиента, открыв ему, что он якобы приберег картину или скульптуру исключительно для него. Этот прием стар как мир; он убеждал лорда Шелберна, что счастлив передать его светлости «избранные» плоды своих усилий. В действительности он намекал на то, что Шелберн должен проявить немалую смелость, чтобы сорвать эти плоды. По временам он слишком увлекался, например в приступе беспочвенного оптимизма пытаясь продать лорду Бредалбейну нескольких Веронезе, которых, как признавался Гамильтон, злоумышленники похитили из Венецианской публичной библиотеки. «Умоляю лишь держать это в тайне ради сохранения мира и спокойствия», – не совсем искренне добавил он, тем самым подтверждая, что в его «фирме» нет отдела, обеспечивающего контроль над соблюдением законодательства.
Величайшего триумфа в карьере Гамильтон достиг, обнаружив и выкупив у госпиталя Санта-Катерина алла Руота «Мадонну в скалах» Леонардо (см. ил. 4). Этот трофей был настолько ценным, что Гамильтон не решился отправить его покупателю, «заказавшему товар почтой». Он лично перевез картину в Лондон, где по прибытии, в 1785 г., предложил лорду Лэнсдауну за восемьсот фунтов. «Покорнейше прошу Вас дать мне ответ до двух часов завтрашнего дня, – писал он Лэнсдауну, – то есть до моей встречи с мистером Дезанфаном». Дезанфан был коллекционером-соперником Лэнсдауна, и тот явно различил в словах торговца угрозу. Однако Гамильтон добавлял: