Так же министерство Мониторинга Средств Социальной Коммуникации занималось тотальной слежкой за всей перепиской граждан в социальных сетях. От их всевидящего взора не могла укрыться ни одна переписка, будь то общение старост деревень до диалога двух министров.
В таком государстве как Рейх существовало всего три социальные сети: «Общение в Рейхе», «Имперское братство» и «Культурное обогащение». Первая сеть была ориентировано на простое общение, второе было объединением людей интересующихся политической сферой, а третье было приспособлено на общение людей, глубоко увлекающихся музыкой, картиной и всему тому, что связанно с культурой. И для каждой социальной сети было создано собственное министерство, а над всеми ними стояло Министерство Социальных Сетей. И весь этот министерский каскад занимался полным сбором информации на каждого гражданина в Рейхе, независимо от его положения.
Помимо этого, они занимались полным отслеживанием за каждым сказанным в социальных сетях слов. Если вдруг в диалоге появлялась критика на Рейх, Канцлера или всем тем что связанно с Департаментами Власти, то сама критика тщательно стиралась, а к самому «критику» выезжала полиция… или того хуже – представители Трибунала Рейха.
Министерство Мониторинга Средств Социальной Коммуникации было вольно собирать любую информацию, которую оно сочтёт нужным. Там где общались люди, им всегда в спину дышало это министерство, неустанно следя за каждым словом, что выйдет из уст человека.
Конечно, людям помпезными речами объяснили, что подобные меры были приняты для того, что бы защитить их от возможных правонарушений и для установления полной безопасности. Что лучше во имя идеала стабильности отдать часть своих прав, нежели утонуть в царстве анархии и беспорядка. Но людям не сказали, что так легче определять и вылавливать преступников мысли, которые стали неугодны Рейху.
На гербе этого министерства было изображено ухо, с надписью на чёрной ленте под ним: «Канцлер всё видит, не следует обманывать нашего заботливого Отца».
Командор вчитался в прошение. Это министерство требовало от него предоставить длительность разговора каждого человека, что находится в обслуживающем персонале.
Его лицо скривилось в отвращении, ибо он не любил рыться в личной жизни чужих людей. Но работа есть работа. Он вызвал к себе одного из помощников и дал ему определённые указания. После чего приступил к разбору последнего прошения.
Он взял листок, на котором была очень редкая печать. На нём были изображены песочные часы, на фоне клинка, а внизу, на геральдической ленте бардового