– Ну а вы? – обратился Сабельников к Медведкину и Бражнику.
– А у нас нет, – ехидно показал ладони Геннадий Павлович. – Нам, кроме покойника, бояться некого и нечего, поэтому оружием не запаслись.
– Это намек? – надменно спросил Ежов, приподняв одну бровь. – Мы, значит, должны бояться всех, не так ли?
– Это факт, – огрызнулся Бражник, – а он вещь упрямая. Вы же ходите с оружием? Следовательно, вам есть кого опасаться.
– Остановись, – плаксиво бросил ему Медведкин. – Давайте в мире дождемся ночи. Ей-богу, так хочется, чтобы все по-хорошему было. Не думать, что твои слова превратно истолкуют, не путаться в подводных течениях, когда разговариваешь, не высчитывать ходы вперед и назад… Давайте говорить прямо и просто, без задних мыслей, а? Неужели это трудно?
Речь Медведкина, отдающая плакатным душком, пролетела мимо Сабельникова. Он проверял прицел – брал на мушку нахаленка, повисшего на карнизе. Николай Ефремович за время длительного совета протрезвел, и чертики уменьшились. И в числе, и в размере. Невдомек только ему было, почему черти именно зеленого цвета?..
К кладбищу прибыли на двух машинах в половине двенадцатого. Вышли. Постояли в нерешительности, собираясь с духом. В кабинете были и свет, и стены, то есть видимая защита от пришельца с того света, а кладбище покрыто мглой, оттуда тянуло могильным холодом, кое-где видневшиеся надгробия из белого камня казались призраками. Редкие фонари вдоль аллеи бросали желтые пятна на землю, да зловеще шуршала листва.
В начале двадцатого века кладбищем завершалась черта города, теперь же оно находится практически в центре, окруженное девятиэтажками вперемежку с домами частного сектора. Кладбище заросло кустарниками, деревьями, сорняками в человеческий рост. Здесь существуют захоронения, сделанные более двухсот лет назад. Плющ с диким виноградом оплели каменные плиты и надгробия. Кладбище посещают приезжие, потому что здесь стоит великолепная старинная церковь, имеется множество памятников – скульптурных фигур, высеченных из камня, среди которых есть привезенные из самой Италии. И похоже теперь кладбище больше на парк, тихий парк для вдумчивых прогулок. А еще сюда приезжают паломники – поклониться святым, захороненным здесь же. Однако ночью кладбище привлекает только бомжей, которые находят убежище в древних часовнях и склепах.
Каждого из семерки проняла дрожь перед воротами кладбища. Даже Зина жалась поближе к мужчинам, а она женщина из бетона. Никто не решался сделать первый шаг. Свидание назначено в глубине, а пространство последнего приюта давно ушедших из мира горожан огромно, следовательно, предстояло идти, лавируя среди могил. От одной мысли об этом прибывших на назначенное ночное рандеву невольно оторопь брала. Из глубины подсознания всплывали животные страхи, рожденные преданиями.
Ежов сдавленно пробормотал:
– А если там засада?
– Мы, в конце концов, мужики, – сказал Фоменко, вглядываясь в таинственную