В один из таких моментов в кабинет к Эдуарду Баяновичу позвонила секретарша по местному телефону.
– К вам эта… Пирожникова, ― лупоглазая Викуся прогремела в трубку конфетиной во рту.
Замок натужно щёлкнул и неожиданно для секретарши дверь открылась. Скуластое лицо директора искривилось в какой-то непонятной эмоции, и он пригласил флейтистку зайти.
Вы наверняка подумали сейчас о чём-то нехорошем, а зря. На самом деле директор предложил даме кофе с коньяком, шоколадные конфеты с ликёром, включил лёгкую музыку и начал заботливо расспрашивать о нелёгкой девичьей жизни. От такой заботы со стороны дирекции щёчки у Лерочки раскраснелись, и она забыла, что пришла сказать спасибо. Правда, когда директор достал из стола ещё пачку денег, она вдруг всплеснула руками, выпалила «спасибо» и попятилась к двери. Эдуард Баянович рванулся было к ней, видимо, хотел по доброте всё-таки вручить деньги, но зацепился ногой за электрический шнур и со всего маху вдарился лицом об пол. На несколько секунд он затих… Лерочка в испуге выскочила из кабинета за помощью, потом они вдвоём с секретаршей взяли его под руки и уложили на кожаный диван. Лерочка сделала компресс на лицо, а секретарша собралась звонить в «скорую».
– Обойдёмся! ― отрезал Пустовидов.
После этого инцидента директор неделю ходил с пластырем на лбу и с загримированным глазом. Опять же злые языки разнесли слух, что директор пострадал от рыжей флейтистки, потому что распустил руки. Кто-то говорил, директор сам себе поставил фингал и заплатил Пирожниковой, чтобы она специально пустила слух, будто бы спит с ним, мол, назло старой и некрасивой жене. Кто-то говорил, что он был замешан в гомосексуальных связях и теперь доказывал всем, какой он супермачо, как девицы не дают ему прохода. Кто-то говорил, что у директора приключилась эпилепсия от эйфории, когда он вдруг увидел юное тело после дряблого тела жены. В общем, сами понимаете, отделить правду от вранья здесь было бы не под силу даже ясновидящей Ванге.
Лерочка вдруг заметила, что коллеги стали реже с ней общаться, мужчины просто раскланивались на репетициях, а женщины натянуто улыбались или ехидно щурились. Зато секретарша Викуся вдруг стала настоящей подругой, часто звала на чай с конфетами, которые у неё не переводились, сплетничала о том, кто с кем спит из работников филармонии и жаловалась, что никто не понимает, какая добрая душа у директора. Лерочка была натурой впечатлительной, поэтому прониклась к Эдуарду Баяновичу ещё большим уважением и любовью.
– Викуся, ты там одна или с кем? ― позвонил он как-то из кабинета.
– Или с кем, ― промурлыкала секретарша. ― Мы с Лерочкой пьём чай с вашими конфетами.
– Замечательно. Тогда ко мне. Обе, ― приказал директор.
С тех пор они стали пить чай только с коньяком и только с директором.
Опять же если сейчас просто вспомнить про злые языки, это значит, не сказать ничего.