– Чего ты боишься? Кто, по-твоему, может войти в эту дверь? Эррол Флинн?
Она не отвечает. Он аккуратно расправляет пиджак, идет к стенному шкафу и достает проволочные плечики. Стенной шкаф выходит в гостиную, и его дверца открывается лишь наполовину, потому что как раз перед нею стоит телевизор. Кролик старается не задеть провод, воткнутый в розетку по другую сторону дверцы. Однажды Дженис, особенно неуклюжая от беременности и пьянства, запуталась ногой в проводе и чуть не уронила на пол стосорокадевятидолларовый телевизор. К счастью, Кролик успел подбежать как раз в тот момент, когда телевизор еще болтался на проволоке, а Дженис еще не начала судорожно дергать ногой в приступе панического страха. Почему она стала такой? Чего она боится? Со свойственной ему аккуратностью он ловко просовывает плечики в пиджак и, протянув длинную руку, вешает его на разрисованную трубку рядом с остальной своей одеждой. Может, снять с петлицы эмблему фирмы? Пожалуй, нет – завтра он наденет этот же костюм. У него всего два костюма, не считая темно-синего, слишком теплого для этого сезона. Он нажимает дверь, она со щелчком захлопывается, но тотчас снова приоткрывается на дюйм или два. Вот докука – мало того что, открывая замок, руки его по-стариковски дрожали, тут еще Дженис сидит и слушает этот скрежет.
– Если ты здесь, то где же автомобиль? На улице его нет, – спрашивает он, обернувшись.
– Он возле маминого дома. Отойди, ты мне мешаешь.
– Возле маминого дома? Черт знает что. Лучше места ты не нашла?
– Что там случилось?
– Где «там»? – Он отходит в сторону, чтобы не загораживать ей экран.
Она смотрит, как группа детей по прозвищу «Мышкетеры» исполняет музыкальный номер, в котором Дарлен играет парижскую цветочницу, Кэбби – полисмена, а этот высокий ухмыляющийся парень – романтического героя. Он, Дарлен, Кэбби и Карен (в костюме старой француженки, которой полисмен Кэбби помогает перейти улицу) танцуют.
Потом идет рекламная передача, в которой пять долек шоколадки «Тутси» вылезают из обертки и превращаются в пять букв: «Т-у-т-с-и». Они тоже танцуют и поют. Все еще продолжая петь, они залезают обратно в обертку. От обертки, как от стены, отражается эхо. Ишь ты, сукин сын, здорово придумал. Он видел это уже сто раз, и на этот раз его начинает мутить. Сердце все еще трепещет, в горле пересохло.
– Гарри, у тебя нет сигареты? – спрашивает Дженис. –