Везучая. Лилия Макеева

и вовсе беззвучно. Глазами меня не буравил, тем для поддержания беседы не выискивал. Промокал рот салфеткой, будто ею прикрывался. Словом, вел себя, как загадочная салонная дама. И, согласно этому нелицеприятному сравнению, вызывал чувство настороженного интереса. Нет, в его манере держаться не было патологической скромности, зажима или неуверенности в себе. И намеков на позицию «третьего лишнего» в его поведении не проступало. Он был неофициально и радушно приглашен к ужину его партнером-артистом, который непринужденно вкушал снедь и хохмил к месту. Может, утончённой природе аккомпаниатора было неловко между нами, как могло стать неловко любому свидетелю наглого адюльтера? Не-ет… В нём самом сидела какая-то темная тайна. И он боялся ее «встрепенуть», невзначай брякнув ножом о тарелку. Или столкнувшись со мной взглядом.

      – Посмотри, какая она красивая… Какие глаза! Сними очки, пожалуйста… Мы полюбуемся с Володей.

      Не жеманничая, я покорно освободила переносицу. Любимый отодвинул тарелку, скрестил руки и положил их на край стола, воодушевленно призывая аккомпаниатора к эстетическому удовольствию, но тот тихохонько пилил ножом эскалоп, не отлынивая от него взглядом.

      – Какие глаза! – не унимался любимый. – Это не глаза. Это очи…

      Тут мы с Володей стали «пилить» мясо на пару. Тем самым оказались невзначай объединены смущением и нашим возбужденно жующим ведущим. Да, похоже, эта «партия» входила в его планы.

      Тогда я этого не поняла. Млела от шаблонных комплиментов. Думала, он мной гордится. Не скрывает перед посторонним человеком свои ко мне редкие чувства. Вот протягивает через стол руку и гладит меня по щеке – тонким, проникающим, как ранение, жестом. Смотрит при этом не в зрачки – в осоловевшее девчачье нутро. И ничего плохого в нём не сделает. Просто погладит. Почему же там навсегда останется рубец…?

      – Вот, Володя, какие бывают женщины! Это похлеще, чем коня на скаку или в горящую избу. Полететь вслед за мной, не зная адреса, маршрута… в Карачаево-Черкессию!

      Грубая лесть. Не согласна. Лучше лететь в неизвестность, чем под копыта коню. И гораздо лучше войти сюрпризом в гостиничный номер к любимому, лежащему там, допустим, с другой, чем в горящую избу. Хотя о вкусах не спорят. Всё зависит от того, каков градус мазохистского компонента у вашей психики. Либо с волдырями на теле, либо с синяками в душе – «каждый выбирает для себя», как писал поэт Юрий Левитанский.

      Вот! Для себя! Человек по природе своей эгоистичен. И проживает свою единственную жизнь. И если совершает свой выбор, то, значит, именно это выбранное ему и нужно. Даже когда идет на жертву. Или делает добро. По-другому, стало быть, не может – вот именно так создан, так воспитан. Ему будет плохо, если он не сделает добро. Ему! Плохо!! Поэтому он берёт – и делает себе хорошо. И поступок добрый – налицо, и себе, любимому, потрафил. Формула этого эгоистичного распорядка общеизвестна: