– Ника, я восхищен тобою! – произнес он, бережно лаская изящные пальцы ее покорной руки. – Не ожидал от тебя такой отваги, не побоялась, влепила быку пощечину. Не каждая женщина способна так решительно отреагировать. Это говорит о твоем горячем темпераменте и пламенной страсти…
– Не преувеличивай. Это реакция обостренного чувства справедливости и собственного достоинства, неприятия зла, насилия и хамства, от кого бы оно не исходило, – уточнила она. – Человек, если он не раб и не лакей, только так и должен реагировать на грубость и дикость. Возможно, что он растерзал бы меня, но ты вовремя пришел на помощь. Искренне тебе благодарна. Этот случай для меня станет уроком, подальше держаться от питейных и злачных мест, где есть риск быть ограбленной, изнасилованной или убитой.
– Ника, выкинь из головы эти мрачные мысли. Проверю я у этих жлобов паспорта, кто они и откуда? Вдруг находятся в розыске, – ощутил он профессиональный интерес.
– Оставь их в покое, не связывайся, – всполошилась она, охваченная внезапным страхом, в оправдание прошептала. – Павел, ты один, а их трое, очень опасно. В любом случае скандал может серьезно навредить нашей деловой репутации.
– Тогда выпьем за то, что обошлось без больших потерь, – предложил юрисконсульт. И в этот момент, очевидно подслушав их разговор, с виновато-покаянным видом подошел малиновый и двое его собутыльников с фужерами, наполненными коньяком.
– Майор, мадам, мы погорячились. Пацаны захотели парашют пузырить, – произнес виновник конфликта. – Давай выпьем. Кто старое помянет, тому глаз вон! И ты, цесарка кудрявая, не дуйся, как мышь на крупу. Кто ж знал, что ты президент, думал, что дурку валяешь, строишь из себя королеву Марго.
Лещук молчаливо взирал на посетителей, а Стужина, прикрыла лицо ладонями, словно таким способом стремясь от них отгородиться.
– Нэ бижайся началнык, осечка получилась, на старух быват прорух, дырк от баранк. А твой баб, пальчик оближешь, – пояснил смуглолицый коренастый мужчина с черными, как смоль усами на скуластом лице. В нем юрисконсульт безошибочно определил «лицо кавказской национальности». Третий его соотечественник держал фужер в дрожащей руке и, словно попугай, повторял:
– Тому глаз вон, тому глаз вон…
– Нет, господа фартовые, в другой раз, – примирительно, решив не злить зверя, произнес Лещук.
– Брезгуешь, начальник-гренадер, – изобразил обиженную мину бывший зэк и залпом выпил коньяк. Другие последовали его примеру.
– А ты, еще горько пожалеешь, что побрезговала нами, – процедил сквозь зубы Малиновый, пронзив женщину злым взглядом. Когда они присели за свой столик, Стужина поинтересовалась:
– Ты знаешь, кто они такие?
– Впервые вижу, но догадываюсь, чем занимаются. Тот, что в малиновом пиджаке, из ранее судимых, бывший уголовник, скорее всего иногородний, приблудный, прибывший на гастроли, чтобы сорвать куш. Прежде наши пути с ним не пересекались. Да и подельники, ему под стать.
– Они могут