Он чувствовал себя окрыленным, сильным, уверенным, ему даже захотелось заглянуть к угрюмым братьям Григорьевым, в маленьком оконце которых тускло светилась керосиновая лампа, – теперь он их совсем не боялся.
Он не мог не зайти к Вовке Короткому.
Тот согласился прогуляться, сообщив, что наработался за день, но все-таки они прошлись по берегу. Он без особого интереса выслушал Сашку и веско резюмировал все услышанное:
– Они сейчас зреть начинают, бабами становиться… А мы – мужиками…Ты что, еще не мучаешься по утрам?
Ощущая, что краснеет, Сашка промямлил:
– Когда писать хочется…
– А у меня с одной девахой чуть не получилось, – оживился Вовка. – Я по Волге на барже ходил, с дядькой. А его помощник дочку с собой брал, она в шестой перешла. Мы с ней так нацеловались, что не хочу… И раздевались до трусов. Нам батька ее помешал…
– А она что, сама раздевалась? – удивился Сашка.
– А то… Я ей понравился.
– Я Беликовой тоже нравлюсь, – прошептал Сашка. – Только ты никому не болтай.
– Могила, – отозвался Вовка. – Гуляйте, мне что, жалко? Мне больше Катька нравится…
…С Беликовой они теперь гуляли каждый вечер, но не допоздна.
Надина мать была строгой (да и Сашкина тоже не стеснялась по вечерам кричать его на всю округу). Они просиживали на скамеечках или, спрятавшись в зарослях сирени, целовались подолгу и до боли.
Вовка догадливо вздыхал, провожая взглядом принаряженного друга, и неохотно шел помогать отцу. Малышня уже приметила их и не давала проходу, обзывая женихом и невестой, и Надя каждый раз выбирала новый маршрут, но и на самых тихих улочках всегда находились любопытные глаза, и скоро вся правая сторона знала о том, что малой Жовнер и дочка художника из Смоленска дружат всерьез.
Приехала Катька. Надя зашла за ней, и они вместе пришли к реке, где ждал Сашка. Катя тоже изменилась. Она стала еще выше и теперь почти догнала Вовку Короткого, грудь у нее была больше, чем у Нади, бедра – шире, и когда они стояли рядом, Катя выглядела старшей сестрой. Коричневые глаза словно смеялись, разглядывая все вокруг, их нельзя было не заметить, как и роскошную русую косу до пояса, и Петька Дадон, пробегающий мимо них к парому, не удержался:
– Ну, Катюха, ты совсем заневестилась… Погодь меня, в армию вот схожу… По-соседски и сойдемся…
– А я в жданки не играю, – весело ответила та. – И здесь оставаться не хочу…
– Ну да, принца ждешь, – прокричал тот, сбегая по тропинке. – А принцы только в сказках, глупенькая…
– Это для тебя…
С Сашкой Катька поздоровалась кивком головы, продолжая слушать восторженный рассказ подруги, и когда та замолчала, ожидая такого же монолога о происшедшем за время, пока не виделись, сказала, что отдыхала на дачах под Москвой, была великолепная компания москвичей, все перезнакомились, подружились, обменялись адресами.
– Понравился кто-нибудь? – не сдержала любопытства Надя, совсем забыв