После этих слов Марк снова посмотрел на вещицу. Приспособление помогло ему, даровало надежду. Теперь он наверняка знал, что Ива все еще жива. Более того, теперь Марк был в курсе, где ее искать. Значит, можно намечать новый курс действий.
– Спасибо тебе, Энигма, – поблагодарил он альбиноску. – Спасибо, что отдала мне эту вещь.
– Всегда пожалуйста. Только не забывай, что иногда правда – тяжелая ноша.
– Я испытал это на практике. Кстати, как тебе удается так долго скрываться от властей?
– Не знаю, – пожала плечами Энигма. – Может, везение. Я ведь даже особо и не стараюсь. Иногда мне, конечно, становится страшно, но в целом я ощущаю равнодушие, когда думаю о том, что меня могут схватить.
– А ты лукавишь, – ехидно заметил Марк. – Когда на тебя нахлынул приступ паранойи по отношению к простому патрульному отряду, ты не выглядела такой уж равнодушной.
– А ты, видимо, будешь теперь при каждом удобном случае мне об этом напоминать, – фыркнула Энигма. – Ну, да, тогда я вдруг испугалась. Я ведь никогда не встречалась с Атроксом и не знаю, чего ожидать. А неизвестность порой пугает, даже когда у тебя нет желания продолжать свою жизнь.
– Вы с Атроксом никогда не видели друг друга? – удивленно спросил Марк. – Откуда же ты знаешь, что он хочет тебя убить? И откуда он знает о твоем существовании?
– На это сложно ответить, Маркус. Мы просто заочно знаем друг о друге.
– И снова эта недосказанность, – пренебрежительно бросил Марк.
– Кажется, мне уже все порядком осточертело, – игнорируя его недовольство, заговорила Энигма. – Пусть Атрокс ловит меня. Пусть отбирает мою жизнь. Он ведь не знает, что жизнь у нас общая. Или знает, но не хочет верить в это. Убьет меня – и Атросити крышка.
– Постой-постой! Как это – крышка?! – запротестовал Марк. – А как же жизнь Ивы? Как же моя жизнь? Ты говорила, что плохо жить для себя. Но и умирать лишь ради себя, и тем более тащить за собой других – плохо! Плохо быть эгоистом – это твои слова. А ведешь себя сама как эгоист!
Энигма на такое промолчала, но в лице ее что-то изменилось. И вся она помрачнела, как небо перед грозой.
– Разве мы – хуже людей материального мира, и ради нас не стоит жить? – продолжал Марк напористо. – Раз мы – хорошая часть человеческой сущности, то мы достойны того, чтобы за нас боролись, жили ради своей хорошей составляющей!
Он тяжело дышал, переполненный возмущением. А Энигма все так же молчала. Зато костер потрескивал, судя по всему, соглашаясь с Марком, а не с ней.
На какой-то миг Марку показалось, что Энигму задели его слова, и теперь она попытается возразить. Ясно, что сказанное не пришлось ей по вкусу. Возникшее молчание начало тяготить.
– Так ты все-таки поверил мне, – улыбнулась вдруг альбиноска. – Поверил во все эти рассказы про мысли.
Марк немного смутился, услышав эту фразу. Еще больше он смутился от того, что взаправду верил Энигме.
– Ты бьешь не в бровь, а в глаз, – снова