Но потом говорил со мной только о делах. И я понял, чего он ждет от меня, понял, что у него все продумано. Львом Справедливости называли его, этого тирана, сжавшего свои владения в железном кулаке. Однако я, знавший многих повелителей, все же восхитился, как он тонко и продуманно вел дела. Ему требовался свой человек в Норфолке, но этот человек должен был происходить из старого саксонского рода. Король намеревался наделить его большой властью в противовес надменной англо-нормандской знати. В то же время этот человек должен быть близок к Церкви. И это был шанс возвеличить незаконнорожденную дочь короля. Вот тогда-то я и почувствовал, что меня поставили на место, которое долго пустовало и на которое я подходил.
Генриху Боклерку нередко случалось одним словом поднимать людей на много ступеней вверх по лестнице власти, но при этом король желал быть уверенным в том, что они достойны его доверия. И хотя я был обручен с его дочерью, он не спешил наделить меня титулом. Я был назначен шерифом – то есть полномочным представителем верховной власти в графстве Норфолкшир. И в запасе у меня имелось полтора года, чтобы доказать свое право занимать высокую должность. Как и многие норманны, король считал, что от саксов не приходится ждать ничего хорошего из-за их косности и нежелания считаться ни с чем, что исходило из-за моря. Но я и сам уже был чужаком среди саксов – я многое повидал, и мое честолюбие за эти годы только возросло. Похоже, я достиг того возраста, когда власть и могущество становятся желанными.
Самое время испытать, чего я стою, и мое обручение с Бэртрадой было первым шагом на пути к этому. Сомнения короля рассеются, когда я сделаю то, что задумал: возведу в Дэнло цитадель, наподобие тех, какие так восхитили меня в Святой земле. Я так и сказал королю, и он согласился со мной. Как-никак его дочери, графине Норфолкской, подобает жить в достойном замке. Но существовало еще одно условие: я не обязан скрывать обручение с его дочерью, однако король полагается на мою сдержанность и надеется, что я не стану трубить об этом везде и всюду. Что ж, его можно было понять. Если я не проявлю себя и помолвка будет расторгнута, он предпочтет скрыть, что собирался отдать принцессу Нормандского дома выскочке-саксу.
Итак, я возвращался домой богатым, прославленным и чуть ли не зятем короля. Моя невеста была красавицей. Неплохой итог двенадцатилетних скитаний.
Но все же из головы у меня не шло, как надменна и заносчива стала моя невеста, когда обручение уже состоялось. Да и последнее напутствие Стефана Блуа не утешало:
– Храни тебя Бог, Эдгар. Ты даже не представляешь себе, с кем связал свою судьбу.
Тогда я даже разгневался на него. Как он смеет? И это мой давнишний покровитель, почти друг.
С другой стороны – кому не ведомо, что граф Мортэн сначала говорит, а уж потом думает.
Весь следующий день мы двигались без остановки.
За это время я смог оценить, какой порядок навел в Англии король-тиран Генрих