При посещении мечети нельзя не заметить, что ее молитвенный зал разделен на две части, а точнее – «слеплен» из двух разновременных и разностильных залов: восточный представляет собой плоскоперекрытый гипостиль, западный же, имеющий михраб, вызывает четкие ассоциации с сельджукской перестройкой мечетей XII в., о которой говорилось в предыдущем очерке.
Скотт Редфорд, исходя из того, что минбар (а значит – и михраб) Масуда I не менял своего местоположения, предложил считать восточный гипостильный зал не архаичным, а архаизирующим, воздвигнутым Кейкубадом только к 1235 г. в рамках его особой строительной программы. Именно эта программа и была положена Редфордом в основу социально-антропологического «переосмысления» строительных этапов Алаеддин-джами, – по его мнению, перестройка Кейкубада была напрямую связана с возвращением комплексу функции главной столичной мечети, во многом в пику незаконченной мемориальной программе своего предшественника: существовавший (т. е. имеющий михраб) зал в 1219–1221 гг. был расширен в северном направлении до мавзолеев некрополя, сделав невозможным их обход. Результат этого расширения С. Редфорд охарактеризовал как «продукт конфликта форм и функций»:[201] центрические сооружения с преобладающей вертикалью, каковыми являются сельджукские мавзолеи-«карандашики», совершенно самостоятельны, предполагают расположение на открытом пространстве, возможность кругового обхода. Интеграция подобных объемов в архитектурные комплексы возможна только путем потери этими зданиями возможности организации пространства вокруг себя, – то есть лишения их главного достоинства; однако о сохранении архитектурных достоинств плодов своего предшественника Кейкубад должен был задумываться в последнюю очередь.
Правда, предполагаемая С. Редфордом программа, основанная на неприятии Кейкубадом замысла Кейкавуса, не объясняет двух моментов, связанных с самой архитектурой комплекса. Во-первых, имеющаяся подкупольная конструкция Алаеддин-джами не могла появиться ранее начала XIII в. (об этом ниже), а о столь радикальной перестройке Кейкавусом и Кейкубадом молитвенного зала Масуда I ничего не известно. Во-вторых, гипотеза Редфорда, предполагая сознательную «архаизацию» восточного гипостиля, никак не объясняет причин такой архаизации в период наивысшего расцвета сельджукской архитектуры, каковым является период правления Алаеддина Кейкубада.
Восточный гипостильный зал конийской мечети имеет трапециевидную форму, ориентирован на юго-восток и разделен на семь продольных нефов и семь поперечных травей. Зал имеет плоское перекрытие (в настоящее время деревянный потолок заменен имитацией из металлических труб, как и в Улу-джами Кайсери), лежащее на грубовато сложенных кирпичных полуциркульных аркадах, параллельных стене киблы. Опорой аркад служат невысокие (около 3 м) мраморные колонны-сполии, взятые из разновременных византийских построек. Колонны имеют различные капители (в основном – дорические,