Анатолийская мечеть XI–XV вв. Очерки истории архитектуры. Е. И. Кононенко

композиции рассмотренных памятников как до их перестройки Сельджуками Рума, так и после перекрытия куполами. Таким образом, возрастание изолированности молитвенного зала мечети происходит за счет «втягивания» сахна в интерьер. Два необходимых элемента, в классической арабской мечети следовавшие один за другим и фиксировавшие метафору перехода из Света в Тень,[161] в данном варианте перестают быть последовательными: свет (сахн) не предваряет тень (перекрытый зал, зуллу), но оказывается окружен ею со всех сторон, становясь центром молитвенного пространства, – естественно, не литургическим, но теологически оправданным.

      Световая ячейка акцентирует не только центральный неф, но и центральную травею, – тем самым делается шаг к выделению поперечной оси здания, предполагающей усложнение планировочной схемы по сравнению с организацией движения лишь по продольной оси, статичность композиции сооружения и – в идеале – «соответствующую регулярную организацию окружения, средоточием которого мыслится здание».[162] В мечетях Данишмендидов средняя травея еще не фиксирована боковыми входами, но в Улу-джами Кайсери боковые входы сделаны в торцах соседней, примыкающей с севера травеи, обеспечивая крестообразное расположение осей здания, характерное для синхронных иранских памятников и намеченное в сельджукских мечетях (чаще в варианте Т-образного пересечения осей) и особенно медресе XIII в.

      Вариант мечети, предложенный архитектурой Данишмендидов, через три десятилетия воспроизводится и во владениях Салтукидов: Улу-джами Эрзерума, многократно перестроенная, является таким же базиликальным изолированным зданием, лишенным предваряющего двора, но имеющим световую ячейку в центральном нефе. Можно заключить, что данный вариант был оценен как оптимальный для условий не только Каппадокии, но и горных районов северо-восточной Анатолии, где совершение молитвы в открытом дворе далеко не всегда комфортно.

      Фактором, безусловно влиявшим если не на типологию, то на оформление салтукидских (и не только) памятников, следует признать местную христианскую традицию, в наиболее полном виде отраженную в сооружениях Ани,[163] на протяжении почти всего XII в. принадлежавшего курдам-Шеддаддидам. Обращение к этой традиции могло носить характер как копирования существовавших памятников, так и – что более вероятно, – привлечения местных мастеров для выполнения мусульманского заказа; с другой стороны, уже признавалось, что исламизация северо-востока Анатолии быстро привела к изменению здесь привычных архитектурных форм, пропорций, декорации и даже строительных приемов[164] (например кладка мечети Мануче в Ани, явное сходство оформления световых колодцев в перекрытиях эрзерумской мечети и анийской церкви св. Апостолов). Использование пучков вертикальных тяг, появившихся на столбах Улу-джами Эрзерума, и имитирующей окружающую здание галерею тонкой аркатуры, аналогичной