…
Жизнь без среднего пальца правой руки была явно хуже, чем с ним.
Мразь в шляпе ждала ответа.
Отделившийся от тела дух с интересом наблюдал за тем, как залитая кровью кукла, зашевелив порванными губами, прохрипела:
– Он был мне дорог как память. Мама ваша очень любила на него присаживаться…
Затем были взрыв, дым и полный бардак.
А посреди этого бардака качался в своем старинном деревянном кресле-качалке Израиль Иммануилович, таращился одним глазом и без конца повторял: «Ну вот, теперь и ты!»
–
3. Если чудеса, то настоящие
Боб был островитянином с совершенно непроизносимым именем букв этак из пятнадцати, преимущественно гласных. А поскольку среди этих букв присутствовали литеры «Б» и «О», то мы звали его просто Боб.
Боб был, мягко говоря, невысок ростом, и даже огромная копна черных кудряшек качественно ничего не меняла. Эта физическая кондиция весьма часто создавала ему разного рода проблемы. Обычно проблемы эти разрешались тихо и мирно, но иногда случалось по-другому: этот милейший человек, учившийся на филологическом факультете нашего университета, превращался в маленького дьявола и, вереща что-то на своем птичьем языке, вытворял такое, что всем тем, кто это видел впервые, и тем более тем, кому это уже приходилось наблюдать раньше, становилось понятно, что с ним лучше не связываться.
Боб верил в какого-то могущественного бога, жившего внутри вулкана на их острове, и нрава был соответствующего: вспыхнет, выплеснет из себя все свои эмоции – и остынет.
Да, так оно и было. Но после происшествия в стрип-клубе «За правой щечкой», когда какие-то отморозки поставили ему на голову, как на стол, кружку пива, и последовавшей за этим драки с поломкой инвентаря, битьем посуды и ночью в камере предварительного заключения, что-то в нем изменилось.
Жизнелюб с ярко выраженной реакцией на длинноногих грудастых блондинок стал молчаливым и замкнутым. Бог из вулкана, вероятно, нашептал ему что-то, потому что Боб, по словам одного нашего общего товарища, сошедшегося с ним ближе, чем кто-либо другой, решил, что это «вместилище порока», а именно так он стал называть стрип-клуб после того случая, должно быть уничтожено. Решил – и начал собирать бомбу.
Я между тем был беспечен и считал разговоры про эти его намерения выдумкой, хотя, имея перед глазами кое-какие мелочи-подсказки, мог бы и озаботиться: Боб был моим соседом и жил за гипсовой перегородкой.
Но нет худа без добра. Как выяснилось, бомба была, и что-то там Боб перемудрил или, наоборот, не рассчитал, потому что она самопроизвольно взорвалась в нужный момент. Правда, если бы она взорвалась немного пораньше, я был бы только «за», потому что при таком раскладе мой средний палец имел шанс остаться при мне.
…
Понять выражение глаз доктора, смотревшего на меня сквозь толстые линзы очков, не представлялось возможным, однако по лицу его, источавшему торжественную печаль, можно было делать кое-какие прогнозы о