Герцог подошел к ней. Глубокая воспаленная рана пересекала его лоб. Она еще не зарубцевалась и отнюдь не смягчала его вида. Он показался ей еще выше, тяжеловеснее и мрачнее, чем обычно.
– Мадам, – произнес он, – я вас приветствую. – Он неуверенно протянул руку. – Остается ли в силе наш союз?
И под этим взглядом Анжелика отвела глаза. Она указала на кухню, через открытые двери которой пробивались отсветы очага и голоса успокоившихся протестанток:
– Вы же видите!
Она не предполагала, что происшедшее возле Камня Фей оставит в ней такой след, вызовет застенчивость и волнение. Неужели она подпала под влияние личности, которую некоторые ее современники считали способной околдовать вопреки вашей воле. Никто не смел ему перечить – ни братья, ни супруга, ни жены братьев, ни собственные дочери и племянники, ни дворовые, ни солдаты. Ему стоило только появиться. «Целиком преданный Богу, но вместе с тем было в нем что-то и дьявольское», – напишут об этом крупном протестантском сеньоре, яростно восставшем, хоть и на короткое время, против Людовика XIV.
Он не принес извинений. Возможно, в своей безмерной гордыне он чувствовал себя оскорбленным, что она не явилась на два его призыва?
– Пали Пузож и Брессюир, – промолвил он наконец. – Горожане нас приняли. Мы завладели оружием гарнизонов и вооружили деревенские отряды. Войска, которые господин де Марийяк оставил на севере, отошли на восток, и мы тотчас заняли их позиции в Гатине. Войска господ Горма и Монтадура отрезаны от своих, хотя еще и не догадываются об этом.
Лицо Анжелики просветлело. Она пристально посмотрела на герцога:
– Неужели правда? Я этого не знала.
– А как вам было это узнать? Вы ведь храните молчание.
– Так, значит, – словно для себя самой пробормотала Анжелика, – король… Король не сможет до меня добраться…
– Через несколько дней я выйду из болот и выгоню Монтадура из вашего поместья.
Она выдержала его взгляд:
– Благодарю вас, господин де Ла Мориньер.
– Так я прощен?
Эти слова, должно быть, стоили ему нечеловеческих усилий, потому что даже рана вновь начала кровоточить.
– Не знаю, – ответила она, отвернувшись.
Анжелика направилась к двери.
– А теперь мне пора возвращаться в Плесси, – прошептала она.
Он проводил ее до выхода, и они вместе спустились по ступеням. Когда она направилась в аллею, ведущую к пристани, он в решительном порыве обнял ее за талию:
– Мадам, прошу вас, посмотрите на меня.
– Осторожно, – прошептала Анжелика, указав в темноту, где в лодке ожидал ее мэтр Валентин.
Герцог подтолкнул ее за ствол ивы и под легким пологом ветвей обхватил своими узловатыми руками.
Та же смесь отвращения и желания заставила Анжелику напрячься.