– Трепыхаешься, гаденыш? – прошипело существо.
А как его еще называть? Этот голос не мог быть голосом моего друга Шурфа. Чьим угодно, но только не его.
Парень мгновенно оправился от шока и был готов к схватке. Странно, что я вообще что-то умудрился сделать! Но на недоумение у меня не было времени. Его, впрочем, у меня вообще не было. Ни на что.
Пальцы моей левой руки почти самостоятельно сложились в щепоть и произвели короткий сухой щелчок, давая жизнь крошечной зеленоватой шаровой молнии, Смертному Шару. Этому опасному фокусу меня в свое время научил не кто иной, как сам Шурф Лонли-Локли. Вот только мне прежде в голову не приходило, что он когда-нибудь устроит мне столь строгий экзамен.
– Дерьмо! Все твои фокусы – дерьмо, гаденыш. Ничего путного ты пока не умеешь, – весело сказал мой коллега, подставляя Смертному Шару правую руку в испещренной рунами защитной рукавице.
Зеленое сияние задрожало и угасло. Тем временем левая рука Шурфа без видимых усилий избавилась от моей хватки. Я никогда не был силачом, где уж мне удержать самого Лонли-Локли!
Я был вынужден признать, что он говорит правду. Не так уж много я умею. Во всяком случае, ничего такого, что можно противопоставить Мастеру Пресекающему ненужные жизни, совершенному убийце Шурфу Лонли-Локли, от чьих «умелых ручек» не удалось уйти многим Великим Магистрам древности. Разве что уменьшить этого спятившего парня и спрятать его между большим и указательным пальцами?
Впрочем, я был заранее уверен, что сейчас мой любимый фокус равносилен добровольному самоубийству. Каким бы маленьким ни стал сэр Шурф, ничто не помешает ему обнажить смертоносные руки, сидя в моей пригоршне. И тогда мне конец.
Впрочем, конец, судя по всему, и так был не за горами.
«Плюй в него, кретин! Плюй, пока не поздно!» – орал мой рассудок, но непрошеному советчику пришлось заткнуться. Я не собирался тратить драгоценное время на дурацкие эксперименты, исход которых очевиден заранее.
Логика у меня тогда была примерно такая: сэр Шурф – мой коллега, товарищ по самым опасным приключениям, можно сказать, наставник. Он сам обучил меня великому множеству опасных колдовских хитростей. Поэтому он прекрасно знает, чего от меня можно ожидать. И, надо понимать, готов ко всему. В частности, у него, без сомнения, припасен какой-нибудь щит против моих ядовитых плевков; собственно, от них – в первую очередь. Чтобы уйти живым, я должен забыть все старые фокусы и отколоть что-то совершенно несусветное, полностью выходящее за рамки не только его, но и моих собственных представлений о себе.
Терять мне было нечего, я уже мог считать себя мертвецом.