Но и Ноули, и Лиордан глянули на неё совершенно серьёзно.
– Я предлагаю выступать завтра, – сказал Эммиэль. – Ни к чему тянуть кота за хвост.
– Подождите! – Марта вскинула руку ладонью вверх. – Я забыла ещё об одном. Один ты не справишься, – она внимательно посмотрела на Эммиэля. – Возьми себе в помощники Калеба Кузнеца и Ингу Серрум. Если будут приходить всякие подозрительные личности, проверяй их у ведьмы Линны. Ты знаешь, как её найти.
– Да, Марта, – спокойно согласился Лиордан. – Я надеюсь, с вами всё будет хорошо.
– А я надеюсь, что ты нас не подведёшь, – улыбнувшись, Марта перевела взгляд на напряжённо ждавшего Виллимони. – Что ж, пошли готовиться. Нам надо предупредить Бирра о своём решении и приготовить пару самых сильных отрядов для выступления.
– Я займусь войском, ты поговори с Бирром, – велел ей Виллимони и первым вышел из кабинета.
* * *
На этот раз Бирр был не в кабинете и даже не во дворе. Марте пришлось обойти всю Центральную Площадь, прежде чем ей удалось выяснить, где он. Бирр отправился к раненым в лазареты, а лазареты были именно тем местом, посещать которые она ненавидела.
Ещё во время первой войны за Кеблоно, когда её семья была жива, Марте часто приходилось забегать в палаты, чтобы помочь Амисалле. И каждый раз ей стоило сделать над собой огромное усилие, прежде чем суметь переставить ногу за порог. Лазареты навсегда запомнились ей как огромные, душные, наполненные смердящим запахом гниения, крови и горячки помещения, где на одну палату было всего по четыре свечи, а раненые лежали вповалку на скрипучих кроватях. Среди стонов, криков и тихого бреда неслышно, будто ночные видения, передвигались девушки и женщины в покрывалах с надписью «Добровольные помощники Кеблоно». Они перевязывали и обмывали больных, подносили им еду, питьё, помогали встать и пойти куда-то, если только больные могли встать. И эти же хрупкие создания тащили мёртвых на своих плечах и наскоро вырывали им могилы. Рыть приходилось часто: из-за недостатка лекарств каждый шестой раненый умирал. Эти залитые потом и кровью лица с несчастными, полными ужаса и боли глазами, искажёнными чертами всегда производили на Марту тягостное впечатление, и она злилась, что не может им помочь. В главном городском лазарете, где работала Амисалла, скончался и жених Лении, Дрейк… В этом же лазарете Марте пришлось жить долгих две недели с тех пор, как всю её семью и дом погребло под имперским снарядом. Она насмотрелась среди больничных палат на такие ужасы, что не могла не испытать хотя бы отдалённой части испуга, когда всего лишь стояла у порога и даже никого ещё не видела и не слышала. Зная, что это неправильно, она всё-таки пыталась навещать лазареты как можно реже. Она привыкла смотреть в лицо смерти, а не медленному угасанию.
Переборов ужас, стоявший в горле ледяным комком, Марта решительно вошла – и сразу поперхнулась тяжким гнилостным воздухом. Со всех сторон послышались отзвуки слабых страдающих