Демагогические заявления о крестьянской демократии не могли ввести в заблуждение крестьянскую массу, ибо большая часть деревни видела, как преимущественно пролетарские или люмпен-пролетарские элементы, а не настоящие крестьяне, на помочах государственных органов вводились в Советы депутатов фактически без права замены. Поэтому преобладающая часть крестьянства не участвовала в выборах в Советы. В 1925 году во многих местах процент участия крестьян в выборах составлял 14 и ниже процентов всего сельского населения.
Преобладающее настроение крестьян по отношению к политике правящей партии можно выразить двумя словами – «оставьте нас в покое». Американский писатель Т. Драйзер, побывавший в России середины 20-х годов, так и пишет: «Русский крестьянин больше всего хочет, чтобы его оставили в покое, не мешали ему трудиться, как он привык».
Несмотря на активную пропаганду и значительную материальную поддержку, колхозное движение не пользовалось популярностью среди крестьян. Если число колхозов за 1921–1925 годы возрастало, то в 1926…1927 годы стало снижаться. Значение колхозов в сельском хозяйстве было мизерным. В 1924–1925 годах валовая продукция колхозов составляла 1 процент валовой продукции сельского хозяйства. В 1925…1926 годах государству удавалось заготавливать только около половины товарного хлеба страны. Одновременно снизилась общая товарность сельского хозяйства. В 1925 году урожай зерновых достиг довоенного уровня, а товарность сельского хозяйства снизилась с 29,3 % до 13,4 %, т. е. в 2,2 раза, упав ниже уровня товарности в эпоху крепостного права. Снижение товарности сельского хозяйства во многом объяснялось невыгодностью для крестьян продажи своих продуктов при установленных соотношениях цен на промышленные и сельскохозяйственные товары. Правительство, делая главную ставку на рабочих городов и армию, обеспечивая их в значительной степени посредством низких закупочных цен на сельскохозяйственную продукцию, фактически перекачивало средства крестьян в пользу этих слоев.
В первые годы нэпа русские люди пытаются возродить традиционные формы хозяйственной организации, и прежде всего артели и близкие виды кооперации. Большевики, несмотря на декларативные заявления о поддержке этих форм, на самом деле их опасались, видя в них подрыв централизованного коммунистического хозяйства. Тем не менее русские артели росли очень быстро. Если в 1919 году насчитывалось 1722 промышленных артели, то уже в 1922 году – 12 тыс., в 1923 – 20 тыс., в 1925 – 38 тыс. Значительная часть артелей объединилась в союзы, которых в 1922 году насчитывалось