Мать – в забытьи, в бегах братишка,
отец и вовсе – дух святой…
И что ей книжки да коврижки,
когда любимые картишки
ребенка
выплеснут с водой!
И блёсткам нового наряда,
всей новой жизни кутерьме
она и рада и не рада
в своей игрушечной тюрьме.
Ни даже шумной склоке галочьей
с чужой чижихой и чижом -
не хочет радоваться Галочка
в приюте чудном, но чужом…
Я ухожу. Все так ухожено,
никто истошно не орёт,
и бесполезный пес скукоженно
сидит, как нищий, у ворот.
И словно сломанная палочка,
коряво вписана она -
демографическая Галочка -
в квадрат казённого окна.
МЕЛЬЧАЕМ
"Увеличиваем мужское достоинство"
Из газетных объявлений
С холодом и солодом борясь без устали
среди таких же ободранно-бодрых,
нет, мы не русские,
мы слишком узкие:
мужики в плечах, бабы – в бёдрах…
Народ погрузился в слащавый уют,
качает силёнку по моде,
но брать разучился, когда не дают
(а если дают, то по морде).
Все чаще – не курит и в рот не берет,
не делает деток, потешный,
но делает весь просвещённый народ
кредитный минет импотечный…
Мельчаем.
Тянитесь, старик и юнец!
Конечно, всесильна природа,
но, может, хоть так – оттянем конец
великого нашего рода.
СТРАНА ТЕРПИМОСТИ
Страдая, как юный Вертер,
ветер устал в степи мести.
Только все стерпит ветер
в этой стране терпимости.
Эту страну, где пир на весь
мир, хоть победа – Пиррова,
терпим как дом терпимости,
кариатид копируя.
Терпит девчонка в Люберцах
первый нырок под платьице.
Стерпится, значит, слюбится,
слюбится, значит, заплатится.
Стерпим души ли вынос
из тела, монеток тридцать ли…
И лишь терпеть нетерпимость
терпенье не может в принципе.
В этой стране терпимости,
где лижут, покуда гложат,
терпим по-екатеринински -
ложь, как на ложе лошадь.
Мне ж сексуальней – область
промозглого места лобного,
где бы терпенье лопалось,
чтобы страна не лопнула.
Чтобы сквозь шик и вшивость
в веселии этом жутком
чтобы не разрешилась
царствующим ублюдком.
Чтобы ослы и пони
в ранге послов не спорили,
англиям да япониям
хватит ли территории…
Страдая, как юный Вертер,
ветер устал в степи мести.
Только все стерпит ветер
в этой стране терпимости.
* * *
Господин и мадам,
товарищ и товарка!
Айда на майдан,
там