Мы с Джеймсом говорили о том, чтобы поехать куда-нибудь, когда появятся деньги, и я собиралась надеть ее в это путешествие. Думали даже о том, чтобы остановиться в гостинице, если сможем себе это позволить. Он сказал, что, когда подпишет контракт со сборной, мы будем деньгами печку топить.
Я прошлась пальцами по мелким, ровным стежкам и крошечным вышитым цветочкам. Сорочка была совсем как новая. Я сложила ее и завернула в белую бумагу, которая осталась у меня от той ткани, что купила Хелен перед нашей свадьбой, потом отнесла в дом священника и вручила сестре Кларк.
– Я покажу ее этим богатым леди – посмотрим, удастся ли мне найти для тебя работу, Мод, – сказала она.
Через несколько дней сестра Кларк вернулась ко мне с хорошей новостью: она получила заказ от одной своей подруги. Ей нужна была точно такая же сорочка. Она прислала денег, их хватало на ткань и нитки, и еще оставалось два доллара, которые я могла оставить себе.
После этого работы у меня было хоть отбавляй. Я шила платья и красивое нижнее белье для барышень. Брат и сестра Кларки отвозили меня на своей двуколке в Юнион-сити, чтобы я могла снять мерки и познакомиться с клиентками. Впервые в жизни я выбралась из своего маленького городка. Юнион-сити был во сто крат больше. Во многих домах было по три-четыре этажа, и каких только не было автомобилей!
В церкви Юнион-сити были леди всех мастей, они суетились вокруг Лулу и по очереди держали ее на руках, пока я снимала мерки в кабинете настоятеля.
Однажды одна из них спросила меня, не желаю ли я выстирать ее деликатные вещи. Вручила мне полный мешок своего нижнего белья, и я увезла его к себе домой. Выстирала, отгладила и аккуратно сложила. Потом купила в магазине рулон белой бумаги и веревку и завернула вещи. Вручила сверток сестре Кларк, которая отвезла их своей подруге. В ответ та передала еще сверток, в котором были изысканные скатерти и постельное белье, а за ним и третий – с кружевными вещами.
Совсем скоро я стала зарабатывать шитьем и стиркой столько, что деньги Конноров мне были больше не нужны. По вечерам, уложив Лулу спать, я вставала на колени на маленький прикроватный коврик и молилась, благодаря Господа за мою семью, дом и работу и прося прощения за свои прегрешения.
Папаша Коннор так и не оправился от потери Джеймса. Все меньше и меньше времени проводил он в лавке, теперь там управляли нанятые им работники. Целыми днями он не говорил ни слова матушке Коннор. Она призналась мне, что вместе с Джеймсом он потерял и свое сердце, и теперь его глаза загорались, лишь когда я приводила в дом Лулу.
Лулу любила вытащить книгу с нижней полки и принести ему. Он усаживал ее на колени и читал те самые сказки, что когда-то Джеймсу. Она внимательно слушала, следя за его пальцем и издавая звуки животных, когда он читал о курочке или коровке. Она могла по многу раз слушать одни и те же истории.
К трем годам