Дистанцию они держали и на барахолке. Людей было немного. Очевидно, из-за погоды – метельно и холодно. Плотнику и Еременко не трудно было держать все время в поле зрения Кобякова. А он вертелся возле одного деревянного прилавка. Издали они не видели, что там выложено на продажу.
Первым заметил поданный Кобяковым сигнал (поднятая кверху рука как бы приветствовавшая кого-то из знакомых) сержант Еременко.
– Славик, идем. Пора.
Они даже не пошли – побежали. Боялись опоздать. Успели. Они подскочили в тот момент, когда покупательница, хорошо одетая дородная женщина, отсчитывала деньги за покупку – за отрез костюмной ткани.
– Гражданочки, одну минуту, – сказал строго Плотник.
– В чем дело? – чуть ли не в голос спросили обе женщины – и продавец, и покупатель.
Теперь Плотник обратился только к продавщице:
– Вы, гражданка Симонова, задерживаетесь по подозрению в скупке и продаже краденого…
– Что вы такое говорите? Какое краденое? Какая скупка? – завозмущалась торговка. – Этот отрез я купила мужу, хотела костюм ему сшить, но ему расцветка не понравилась, поэтому пришлось продать.
– Ничего, гражданка Симонова, разберемся, все выясним. Пройдемте с нами, – Плотник повернулся к онемевшей от испуга покупательнице. – И вам, к сожалению, придется также проследовать с нами.
– Товарищ старшина, но причем тут я?
– Притом, что вы свидетель, как эта вот гражданка, – он кивнул в сторону Симоновой, которую уже держал за рукав Еременко, – пыталась вам продать вот эту самую ткань. По нашим сведениям, гражданка, эта ткань краденая.
Покупательница больше не стала возражать. Они пошли. Но Плотник заметил, что Симонова оставляет свою сумку под прилавком.
– Нет, так не пойдет, гражданка Симонова: свою сумку вы заберите с собой. Она вам еще пригодится.
– Это не моя сумка.
– А чья же?
– Вон, соседки справа.
Соседка, торговавшая справа всякой домашней мелочевкой, возмутилась:
– Ты чего это на меня показываешь? У меня отродясь такой сумки не было. Дура!
Торговка,