На восходе лет. Автобиографическая повесть. Трилогия. Виктор Вассбар

прижимали к девушкам. Парни в этом случае шутили, девушки громко смеялись и с каким-то потаённым умыслом повизгивали. И те и другие становились очень близкими и родными. У некоторых пар складывалась семейная жизнь. Весёлые были автобусы и добрые. Даже зимой сильные морозы растапливались в них. Но в том или ином случае все пассажиры воспринимали давку в автобусе за обыденное явление. Многие успевали познакомиться, поговорить на насущные темы, поделиться новостями и даже послушать стихи какого-нибудь местного стихотворца. Тяжело жили, но весело и не жаловались на судьбу. Все считали, что так и должно быть. Пусть в давке, но в автобусе, а не пешком в пургу, летний зной или под проливным дождём. Хуже приходилось тем, кто жил на отрезке старый базар – площадь Октября. Автобус на этом участке никогда не останавливался, и людям приходилось идти пешком либо до площади Октября, либо к старому базару. Ходили, куда денешься. На работу опаздывать нельзя, хорошо, если лишат премии, а если уволят…

      Доехав до площади Октября, я выходил из автобуса и подходил к остановке автобусного маршрута номер два. Занимал очередь. Маршрут двойки был самый короткий из всех маршрутов автомобильного городского транспорта, но ждать автобус приходилось по часу и более, дольше автобусов других направлений. Всё дело в том, что на маршруте номер два работало всего два автобуса и по вместимости они были самые маленькие. Кроме того, один из них постоянно ломался. Вот здесь терпение нужно было иметь огромное, стоять в очереди несколько часов было очень тяжело, тем более мне, егозе и непоседе. Если ехал к бабушке с родителями, приходилось терпеть, если был один, посмотрев на очередь и определив, что пешком доберусь до посёлка быстрее, брал «ноги в горсть» и, насвистывая незатейливую мелодийку из какого-нибудь нового кинофильма, бодро вышагивал по улицам и мостовым. Так было быстрее. Через час я был у косогора. С его вершины был виден почти весь посёлок, остров Кораблик и река до её противоположного берега, и конечно бабушкин дом. Он стоял не на склоне косогора, а на излёте его, в ста метрах от озера. Спуск по крутой тропе, частые падения, если тропа не высохла после дождя и если зима, ожог крапивой и остановка у боярышника, если налились её нежные ягоды. Через десять метров узкий проулок, по которому можно было разойтись встречным людям только боком и вот он бабушкин двор. Во дворе два дома, бабушкин и её старшей дочери Валентины, а у тёти два сына, мои двоюродные братья, первый на семь лет старше меня, он со мной не играет, я малявка для него, а вот второй старше меня всего на два года и мы очень хорошие, дружные братья, хотя и старший брат изредка уделяет нам внимание. Строит из деревянных планок самолёт и запускает его с вершины берёзы, что ветвится в конце бабушкиного огорода. Мы видим, как самолёт скользит по верёвке, и визжим от избытка чувств, затем просим, чтобы Валерий ещё и ещё раз запустил его. Нам что, мы