Однако, подавленное, растоптанное собственной беспомощностью, разбитое и раздробленное состояние Алексея довольно скоро дополнилось еще одним важным свойством. Сколько именно прошло времени, Алексей точно сказать не мог. Но с каждым моментом, проведённым в сознании, там, в этом сознании стали всплывать отрывочные фрагменты воспоминаний. Под действием боли и медикаментов было ещё сложно воссоздать целостную картину происшедшего, но даже тех рваных кусков, которые возникать в памяти, было достаточно, чтобы сформировать стойкое и гнетущее ощущение чего-то непоправимого. Чего именно, Алексей не мог вспомнить, но ощущал, что его теперешнее состояние – это не единственная неприятность. И стоило ждать плохих новостей. Которые, кстати, не заставили себя долго ждать, и материализовались в палате, в виде двух мужчин: лечащего врача и полицейского.
– Как вы себя чувствуете, пациент? – холодно спросил Алексея лечащий врач.
– Хреново. – процедил сквозь зубы Алексей.
– Всё, как вы и хотели, милейший. Говорить можете? – продолжил доктор.
– Говорю же. – ответил Алексей и утвердительно моргнул.
– Хорошо. К вам пришёл сотрудник из полиции для беседы. Я вас оставлю на пятнадцать-двадцать минут, не дольше. Вы меня поняли? – вопросительно обратился доктор к каменному лицу полицейского. – Он еще слишком слаб. Большая внутричерепная гематома. Поэтому не более двадцати минут.
– Я вас услышал. – мигом среагировал сотрудник полиции. – Мне хватит.
– Хорошо. Тогда оставляю вас. Общайтесь. – произнес строго доктор и вышел из палаты.
– Здравствуйте. – очень холодным тоном начал полицейский. – Меня зовут Роман Константинович Смирнов, капитан полиции. Мне поручено вести ваше дело.
– Дарова, капитан Смирнов. Лёша. – осторожно поприветствовал его Алексей.
– Вы помните обстоятельства