Была у диспетчера и еще одна милая привычка. Когда впервые появился на работе, то он, глядя на меня поверх очков, представился так: «Муж судьи». Сначала подумал, что шутит. Но потом мне рассказали, что он всякому незнакомому человеку так именно и представляется: не фамилию или имя свои называет, а занимаемое общественное положение жены. За глаза рабочие его называли не иначе, как круглым дураком, подсмеивались, но в глаза – ни-ни. Мстительный, сказали, страшно он, злопамятный.
Диспетчер цеха – это все равно что мастер, то есть руководитель среднего звена. Несмотря на его полную безграмотность (заявление на отпуск он обычно писал целый рабочий день), его держали на этой должности. Почему? Возможно, и потому, что он муж судьи. Впрочем, у Субботина было и еще одно обстоятельство, удерживавшее его на руководящем посту: он был коммунистом.
Здесь я проработал два года. Как? Вполне нормально. Ни главный диспетчер цеха №17, ни сменные диспетчеры не имели ко мне претензий. На работе не пил, был скромен, видимо, трудолюбив, не прогуливал, не опаздывал на смену, а потому вскоре стал лучшим рабочим и в качестве такового на Доске почета цеха постоянно представлял коллектив транспортно-экспедиционного отделения.
С другими двумя грузчиками жил в ладу. Несмотря на то, что они, не в пример мне, были физически очень крепкими. Одни их руки чего стоили. Несмотря на то, что наряд закрывался один, и все трое получали зарплату одинаковую. Мужики, видя мое усердие и мои весьма хилые бицепсы, щадили. Но, по правде говоря, из-за самолюбия не слишком этим пользовался и работал наравне со всеми.
И все же… Это был литейный цех. Он выпускал не детские игрушки, а, допустим, корпуса для снарядов. И грузчик, как ни крути, должен был обладать достаточной физической силой и выносливостью. Ну, со вторым у меня никогда не было проблем. А вот с первым…
Такой момент. Наша машина подъезжает под погрузку рудничной стойки (это такие стальные изделия, вес одного его пятьдесят килограммов). Обычно рудстойку мы грузим, с одной стороны, внутри цеха на транспортер, а, с другой стороны, стоя на машине, снимаем с транспортерной ленты. Это еще ничего. Однако сегодня (возможно, в предыдущую смену что-то с машиной случилось, и продукцию на склад не вывозили, а внутри цеха свободного места для складирования нет) рудстойку попросту сложили на земле, возле цеха.
Что это означает? Тяжеленное изделие надо не просто оторвать от земли, но и поднять на уровень моих плеч и забросить на машину. Одно или два таких изделия смог бы закинуть, но не два или три десятка. Мужики поступают