Сейчас такое поведение Физз играло нам очень на руку, ведь стая выросла до четырех псов, и поводок Тали я вынужден был препоручать Лизе. Мы вышагивали по песку бок о бок с нашими собаками-беженцами и временам окликали Физз с Бимером, которые нарезали круги поблизости. Здесь мы могли хоть немного позаниматься с обоими афганцами, не спуская их с поводка. Всякий раз, отправляясь на прогулку, мы битком набивали карманы лакомствами, чтобы вознаграждать обоих псов в тех редких случаях, когда они нас слушались.
– Ты уверен, что они понимают по-английски? – спросила однажды Лиза, когда Тали в десятый раз отказалась садиться, несмотря на наши настойчивые уговоры.
– Будем надеяться, – ответил я. – По-пуштунски мы с тобой не говорим.
Понятное дело, каждый день на пляж мы не ездили. Поэтому вторым практичным решением было то, что, если выгуливать собак мог только кто-то один из нас, выводить их следовало в два приема.
К этому решению мы пришли как-то вечером после особенно изматывающей прогулки, во время которой четверо псов довели нас почти до нервного срыва.
– Так дело не пойдет. – Я рухнул на диван без сил. – В одиночку никто из нас со всеми четверыми не справится.
Можно подумать, без меня Лиза до этого не додумалась.
– Ну блин, ты голова, – отозвалась она. – И кстати. Не забудь, что завести четырех собак – это была твоя идея.
– Все наладится, – ответил я самым своим уверенным тоном. – Рано или поздно мы их обучим. Просто надо чуть больше времени.
Вместо ответа Лиза лишь высоко вздернула брови.
Я хорошо понимал язык телодвижений Наузада и сразу понял, что что-то не так.
Его коротко обрезанные уши были прижаты к голове, обрубок хвоста поджат. Он чего-то испугался. Но чего?
– В чем дело, Наузи? – спросил я, присев рядом с ним и почесывая шерсть на хребте.
Мы с Лизой решили прогуляться с собаками по одной из любимых тропинок, которая в паре сотен ярдов от дома пересекала узкую проселочную дорогу. Таких тропинок тут было несколько, и нам они представлялись идеальными для собак. Они были