Этот обычай уже много лет соблюдается в нашем роду. Едва достигнет парень 20 годов, ведет его отец или дедушка к тому тайному месту и показывает, где Герасим золото спрятал. И за долгие годы не было еще ни одного среди нас, кто взял бы лопату и пошел копать. Через эту вот стойкость сделалась фамилия наша славной в здешних краях, прочнее прочного на этой земле утвердилась. И живем мы богаче всех. И мужчины наши до сей поры становятся тут атаманами, председателями и главными над всеми начальниками…
Старик умолк.
– Деда, а ты нам тоже то место покажешь? – первым подал голос Миша.
– А как же, вот исполнится вам 20 годов, отведу туда.
– Долго ждать. Давай завтра пойдем, – заканючил Антон.
Старик цыкнул на него. Но внук не унимался.
– Деда, а все равно ты непонятное рассказал.
– Чего тебе непонятно?
– Ты сказал, если клад не доставать из земли, ничего плохого тогда с нами не будет.
– Ну.
– Почему же тогда твоего папу бандиты убили? Потому что он за кладом полез?
Старик заговорил медленно, подбирая слова.
– Не полез он никуда. Эх, кабы знать, от чего и в какой момент смерть за нами приходит, гораздо проще бы людям жилось… Время тогда было плохое, опасное… И потом, хоть погибли они – прадед ваш и брат его, почему ты думаешь, что не жили они хорошо? Еще как славно и счастливо жили. Такие дела тут после революции заворачивали. За советскую власть боролись, первые колхозы создавали, первую большую школу строили, чтобы ребятня учиться могла… Знаешь, сколько народу собралось к ним на похороны. В нашей станице все их любили…
– А тех бандитов поймали потом?
– Кого поймали, того на дереве вздернули. А остальные поразбежались в страхе и никогда уже больше не смели в наших краях появляться.
– Бандиты, наверное, очень злые были?
– Ну все, хватит разговоры разговаривать, басурмане. А то я сейчас стану злой…
Старик вышел из детской сильно уставшим. Путь его лежал на кухню. Там за столом сидел крепкий мужчина лет сорока и разгадывал кроссворд в журнале. В складках лба отпечатывалась напряженная работа мысли, пальцы были запущены в рыжую шевелюру, а в зубах торчал обгрызенный карандаш.
– Чего такой сумрачный, батя? – спросил он.
– Что-то не по себе сделалось, – произнес старик, – плесни-ка чего-нибудь крепкого в стакан.
Сын загремел посудой в шкафу и извлек бутыль, в которой плавали три красных перца.
– Во-во, давай ее, – одобрил старик,