Хоть не жалован я героем,
Пусть не жаловал я героев,
Пахнет ветер пожаром Трои,
непокорностью, непокоем.
Не заслуживаю никоим –
Нет, ни образом и не боком,
Чтоб трамплином стал подоконник,
На котором болтали с Богом.-
Но вечернее небо вечно
В мой небесный и вечный вечер –
Мир, распахнутый мне навстречу,
Мир, рождающийся речью…
90. Только для тех, кто поймёт
Л.Злобину
Как странно, мы были молоды, странствовали, верили в чудо, влюблялись в красивых женщин (или в каждую женщину), мы знали, что мы гениальны, ну ладно, пусть не гениальны, но уж талантливы точно, и шли из библиотеки в кабак, а из кабака на лекцию о каком-нибудь абстрактном предмете, мы считали, что мы модернисты эпохи постмодернизма, впрочем, мы не грузились тем, какая сегодня эпоха, кофе по-восточному и бутылка зубровки на двоих в одной из тех кофеен, что навсегда остались в прошлом, читая Буковски или Карвера, мы понимали, что в конечном счёте не важно, пишешь ты хорошо или плохо, когда строка расцарапывает душу, и нам никогда не хватало грязного реализма, чтобы быть достаточно чистыми, мы несли своё небо над Берлином в так далеко и так близко и были счастливы вместе, и были счастливы отдельно, потому что верили в чудо, и оно никогда не обманывало, а когда нам было больно, нестерпимо больно, мы понимали, что живём по-настоящему, и говорили: спасибо, Господи, или просто: спасибо, и вот прошло так много лет, и мы говорим, как странно, мир вокруг изменился, а мы остались всё те же, и то, что для большинства прошлое, для нас здесь и сейчас, царапает и болит, спасает и возносит.
Воплощения и развоплощения
быть неустроенным, непостроенным, невстраиваемым
ни в какую нишу – для лар, пенатов, лемуров, прочей муры,
неуспокоенный, он проходит по краю вам
раем вам – за которых кресты, топоры, костры,
за которых – чаши цикуты и хлеб изгнания,
сухая вода из вина чистейшей души,
для которых сбывается, что не сбывалось ранее,-
светом бессмертья – несбывшаяся жизнь.
_____________________
Странно… жизнь на излёте.
Страны… где-то на карте.
Кружит смешной самолётик,
Сгинет в протаявшем марте,
Станет комочком бумаги,
Стает размокшей мечтою,
Стаи из гаснущей саги
Тайну крылами укроют.
Жизнь, промелькнувшая мимо,
Нас как всегда не узнает.
О, как мы были любимы,
Но не дожили до мая.
_____________________
Мимо мыслей ни о чём,
мимо
разговоров о самом важном,
я прижмусь к пустоте плечом,
мнимый,
разлинованный, плоский, бумажный,
всё мне кажется порой:
я бесплотен,
да и вправду же меня мало-мало,
одноразовый кривой самолётик
с кратким рейсом из окна
до канала.
По каналу проплывает кораблик,
как нетрудно догадаться, бумажный,
не боящийся размокнуть ни капли,
расплывающийся в прошлом отважно;
растворяющийся