– Рыжий… высокий такой… по оговору взяли… будто смутьянил он… а он ничим…
– Этого-то? Знаю! – кивнул Тимошка. – Ну?
– Ослобонить бы его, – прошептал черный и замер. Тимошка откинулся, потом покачал головой и усмехнулся.
– Ишь! – сказал он. – Да нешто легко это. Шутка! Из клети вынуть! Кабы ты сказал – бить не до смерти, а то на!
– Мы тебе во как поклонимся! – сказал Шаленый.
– А сколько?
– А ты скажи!
Тимошка задумался. Такие дела не каждый день, и грех не попользоваться. Очевидно, они дадут все, что спросишь.
– С вымышлением делать-то надо, – сказал он, помолчав, – не простое дело! Ишь… Полтора десять дадите? – спросил он с недоверием.
– По рукам! – ответил внятно черный. Лицо Тимошки сразу осветилось радостью.
– Полюбились вы мне, – сказал он, – а то ни за что бы!
Страшное дело! Теперь надо дьяку дать, писцу, опять сторожам, воротнику, всем!
– Безвинный! – сказал черный. – Когда же ослобонишь?
– Завтра ввечеру! Приходите к воротам. Его в рогоже понесут к оврагу. Вы идите позади, а там скажите: по приказу мастера! Вом его и дадут.
– Ладно!..
– А деньги – сейчас дадите пяток, а там остальные. Я Ваське, сыну, накажу; он вас устережет!
Черный торопливо полез в сапоги и вынул кошель. Запустив в него руку, он позвенел серебром и вынул оттуда пять ефимков.
– Получай!
Тимошка взял деньги и с сожалением сказал:
– В Земском приказе сколько бы взяли!
– Шути! – усмехнулся черный, вставая.
– А скажи, – спросил Шаленый, – с ним вместе девку Акульку взяли, ее можно будет?..
– Акулька? – сказал Тимошка. – Высокая такая, сдобная?
– Она! Али пытали?
Тимошка махнул рукой.
– Акулька – ау! Ее боярин к себе взял…
Черный протяжно свистнул.
– Плохо боярину, – пробормотал Шаленый, и они двинулись к воротам.
– Веревки не надоть ли, – спросил Тимошка, – от повешенного?
– Не!
– Руку, может? У меня есть от тезки мово. Усушенная!..
– От какого тезки?
– Тимошки Анкудинова. Я ему руку рубил, потом спрятал.
– Не надо, свои есть, – усмехнулся черный. – Так завтра?
– Об эту пору, – подтвердил Тимошка, выпуская гостей.
– Уф! – вздохнул с облегчением Шаленый. – Словно у нечистого в когтях побывал.
– Труслив, Сенька! – усмехнулся черный.
– А тебе будто и ништо?
– А ништо и есть!
Они прошли молча мимо приказа.
– Куда пойдем, Федька?
– А куда? К Сычу, на Козье болото. Куда еще!
– А Мирон-то? Вот осерчает, как про Акульку узнает! Беда!
– А ты бы не осерчал? – спросил Федька, и черные глаза его сверкнули. – Я бы не посмотрел, что он боярин!
Солнце уже село, и над городом сгустились сумерки.
Тимошка вошел в горницу и весело сказал:
– Получай, женка, да клади в утайку свою!
– Откуда? –